В оковах льда - [47]

– Странно, что при такой магии вам потребовалось подчинение арэйнов, – мрачно заметил Джаяр.

– Нам дана эта возможность, мы ее используем, – пожав плечами, ответила я.

Продолжать тему никто из нас не захотел, поэтому, не сговариваясь, оба начали собираться ко сну. Джаяр затушил костер и взамен разбросал по поляне в пределах защитного круга несколько огненных шариков. Я тоже могла бы создать подобные, только без участия стихии огня, вызвав явление освещения, но решила не тратить понапрасну собственные силы, ведь любой человек устает, воздействуя на тонкий мир, причем намного быстрей, чем арэйн. Синий мир не желает прогибаться под чужую волю, он сопротивляется и требует больших усилий, нежели стихия, словно для того и созданная, чтобы угождать арэйнам.

Я вытащила из своей сумки одеяло, а также маленькую подушку и направилась к палатке, размышляя, каким образом в ней можно уместиться вдвоем. Изнутри она оказалась еще более тесной, чем выглядела со стороны, от чего сомнения принялись терзать меня с усиленным энтузиазмом. Не взбираться же друг на друга, в самом деле?

Разложив постельные принадлежности, я убедилась, что даже вторую подушку здесь пристроить можно разве только вплотную к первой, и высунулась наружу, растерянно глядя на Джаяра.

– Ты что-то хотела? – спросил арэйн, вытаскивая из сумки свои вещи.

– Мы же здесь не поместимся.

– Естественно. Я не собираюсь спать с тобой в одной палатке. Так что закрывайся и ложись.

Спорить я не стала. Застегнула пуговицы, устроилась на боку, подтянув колени к груди, то ли чтобы сохранить тепло, то ли из подсознательного желания защититься – в мире арэйнов ночевать посреди леса мне еще не приходилось. Закрыв глаза, подумала, уж не из-за своего ли отношения к эвисам Джаяр отказался разделить со мной палатку, выбрав ночевку на холодной земле, но поразмыслить над этим не успела, заснув почти мгновенно.

Наверное, это был сон…

Я оказалась на берегу того самого озера, где мы с арэйном остановились, но все виделось в синеватых тонах, намного более ярких, чем наяву при взгляде, когда желаешь увидеть магию. Если раньше Синий мир воспринимался неосязаемой энергией, тенью, отблеском материальных предметов, то теперь он стал как никогда ощутимым, первичным, основным.

Перешагнув заросли осенних колокольчиков, вернее, их прозрачные синие копии, я почувствовала удивительную легкость во всем теле и с любопытством коснулась носком воды, по которой в ответ на прикосновение прошлись синеватые круги. Улыбнувшись от странных, щекочущих ощущений, оттолкнулась от земли второй ногой и прыгнула в озеро, однако вглубь не погрузилась – невесомая, я пробежалась по гладкой, чуть пружинящей поверхности. Тонкие нити держали меня на водной глади, я скользила по ним, кружилась, танцевала, завороженная удивительными, воздушными ощущениями. Синими тенями расходились в разные стороны осенние листья, подталкиваемые волнами мелкой ряби, а вместе с тенями двигались их настоящие, материальные копии.

Воздух тоже был пропитан синими искрами – они-то и создавали иллюзию полета, позволяя задерживаться над твердой поверхностью и совершать невероятные прыжки. Гравитация не тянула вниз, скорее, наоборот, – волнующее ощущение, как будто в любой момент могу воспарить, если только посильней оттолкнусь, переполняло все мое существо.

Покружив над озером, я вернулась на берег и, наклонившись, сорвала несколько изящных соцветий. Взгляд упал на полупрозрачную руку, заставив ошеломленно замереть от увиденного. Когти! Вместо аккуратных ногтей на пальцах красовались не менее аккуратные, но острые длинные коготки алмазного цвета с радужными отблесками. Но когти у арэйнов всегда бывают точно такого же оттенка, что и волосы, и крылья, и рога, если таковые имеются! Заподозрив неладное, я поймала прядь волос, чуть колебавшихся, словно на ветру, и, приблизив к глазам, пораженно воззрилась на локон – стеклянно-прозрачный, как алмаз, он переливался зелеными, синими, оранжевыми и красными искрами. Потрясенная преобразованиями в собственной внешности, я выронила из рук собранный букетик и с замирающим сердцем потрогала голову. Что-то твердое, похожее на маленькие рожки, стало последней каплей – грубый рывок, и с непреодолимой силой меня поволокло назад к лагерю. Кажется, я споткнулась о лежавшего на земле Джаяра, упала, бултыхаясь в воздухе, но меня продолжало куда-то тянуть, а потом вдруг наступила темнота.

Я проснулась как будто от удара и, распахнув глаза, резко села, прижимая к груди одеяло. Сердце стучало в груди, словно сумасшедшее, хриплое дыхание, поверхностное и частое, вызывало головокружение от нехватки кислорода, тело била мелкая, лихорадочная дрожь. На лбу выступала испарина, по спине вдоль позвоночника неприятным холодком стекала липкая капелька пота.

– Инира… Инира, ты не спишь? – совсем близко раздался тихий, встревоженный голос арэйна Огня.

– Проснулась, – выдавила я и с трудом потянулась, чтобы непослушными, подрагивающими пальцами расстегнуть пуговицы на входе в палатку.

– Тоже от этого странного чувства? – спросил Джаяр шепотом, будто боялся быть услышанным кем-то невидимым, затаившимся в ночной темноте.