В окопах времени. Даешь Варшаву, даешь Берлин! - [22]

– Ма-ар…марл…марлборо, – с трудом прочел сержант и неуверенно предположил: – Англичане, что ли?

Низкий гул, донесшийся с небес, заставил бойцов судорожно задрать головы. Над станцией, пара за парой, проносились над землей с огромной скоростью странные самолеты без винтов. Сначала небольшие, затем побольше, а в конце совсем уж огромные, похожие на гигантских белых лебедей. Все они выскакивали из парящего чуть пониже облаков большущего зеркала, покрытого уже знакомой жемчужной рябью.

– «Тушки», – сказал кто-то рядом с остолбеневшим Трошкиным. Сержант закрыл разинутый от удивления рот и медленно повернул голову. Коренастый капитан с голубыми петлицами летчика провожал загадочные самолеты тоскливым взглядом побитой собаки.

– Ч-что?

– Я говорю, «тушки», – не слишком понятно объяснил капитан. – Сто шестидесятые. – Помолчал, а затем обидчиво добавил: – А нас не берут. Говорят, не потянем… Эх, – скрежетнул он вдруг зубами, – я же в Каче одним из лучших был, а меня какой-то хреновиной проверяли и сказали, что я перегрузок не выдержу. Представляешь, сержант?! – лицо его задрожало от обиды.

– А это вообще… наши? – осторожно спросил Трошкин капитана. – Ну, самолеты в смысле, танки. И вообще…

– А чьи же еще? – несказанно удивился летчик. – Конечно, наши. Самые что ни на есть! Только… нездешние.

– Как это, – не понял Трошкин, – из другого округа, что ли?

– Ага, – засмеялся капитан. – Из другого. Совсем другого!.. Ладно, бывай, пехота, вон мой поезд подходит.

Сержант проводил его глазами, а затем, привлеченный шумом, повернул голову. Несколько энкавэдэшников вели мимо них странную компанию небритых разновозрастных мужичков, одетых кто во что горазд, но вооруженных до зубов, угрюмо переругивающихся со своими конвоирами.

– Граждане «засланцы», я вам еще раз повторяю, не нужно никакой самодеятельности – у нас ведь здесь плановое хозяйство, – усталым сорванным голосом хрипел высокий капитан госбезопасности со знаком «Почетного чекиста». – Вы же видите сами, все, что нужно, к нам поступает в достаточном объеме. А если кто-то из вас желает отслужить по контракту, то нужно обратиться в военкомат по месту жительства в вашем времени. А сейчас мы примем у вас по описи оружие, артефакты и прочее оборудование и отправим вас обратно… Нет, танк мы вам в качестве сувенира не оставим, даже не просите! И атомную бомбу тоже… Железный Крест? А что, вы уже успели прогуляться по немецким тылам на сопредельной территории?!.. Это безобразие! Ну в самом деле, неужели вы не понимаете, что могли испортить нам всю операцию? Мы столько времени заманивали фашистов, а вы… Эх, взрослые ведь люди!.. Собак своих уберите, пожалуйста! Желательно всю свору. Благодарю!

– С Харькова кто есть? Трошкин! Сержант! Да, я тебе говорю. Ты ж у нас вроде с Харькова будешь? – лейтенант теребил превратившегося в соляной столб сержанта. – Тебе нужно в здание вокзала пройти. Держи вот документы.

– А что, разве я не со всеми?

– Какое там, – устало вздохнул взводный. – Тут ведь какая загогулина выходит, – он немного помялся, – нету больше твоего Харькова! Совсем нету…

День дурака

– Гудериана под Большими Дятлами надо было в обход, через сельсовет брать, а не в лоб через речку переться, – авторитетно заявил Лисов и подлил себе в блюдце из пузатого чайника, расписанного подсолнухами.

Военачальники возбужденно загомонили, обсуждая сказанное личным порученцем Сталина.

– Товарищ Лисов, да вы один целой общевойсковой, да что там – гвардейской! – армии стоите, – провозгласил Еременко, оглядываясь в поисках поддержки на остальных генералов. – И откуда вы только свали… то есть я хотел сказать, все знаете!

– Работать надо! – внушительно сказал Илья, шумно прихлебывая густую черную жидкость. Генералы с интересом принюхивались – почему-то чай известного поэта-песенника пах дорогим французским коньяком. – Вот товарищ Абакумов, – глава «Смерша» обреченно поднялся из-за парты под злорадные смешки, – на прошлой неделе провел трехчасовой сеанс «Морского боя» с адмиралом Деницем по каналам правительственной связи, – Виктор Семенович побелел и стал закатывать глаза, – и по ее итогам утопил три вражеских крейсера. Молодец! – Абакумов резко передумал падать в обморок и победоносно оглядел товарищей.

– Да ему Тонина два сидюка с точным расположением всего кригсмарине передала, – тут же наябедничал нарком ВМФ Кузнецов. – Будь у меня такая информация, я бы фрицев вообще без кораблей оставил!

– Клевета! – горячо возразил Абакумов. – Форменная клевета! Мы, можно сказать, ночей не досыпали, всю свою агентуру на уши поставили…

– Тоже мне, чебурашки! – вполголоса протянул Жуков. Ему до сих пор являлся в страшных кошмарах меховой уродец в буденовке и с оскаленной пастью, подаренный Верховным на прошлый Новый год с подачи Лисова, наладившего подпольное производство этих чудовищ. Говорили, что три полка дальней авиации разбрасывают их над Германией, сея панику среди гражданского населения. – Виктор Семенович, вы бы лучше объяснили нам, почему так замедлилась проверка вышедших из окружения?

– А что я могу, – взвился Абакумов, – мои следователи уже с ног сбились – кого ни начнут допрашивать, обязательно на очередного махровца наталкиваются. А они, сами знаете, ребята резкие – чуть что не так, сразу или бока мнут, или норовят себе подмогу вызвать. А это или танковая дивизия, или целый ракетный дивизион! И, что интересно, в последнее время они словно взбесились – на всех направлениях чуть ли не посреди белого дня через линию фронта прут. С обозами, пленными, трофеями – немцы уже позиции бросают и потихоньку бежать начинают. Кричат, что с русскими варварами воевать невозможно – у них, мол, одна армия на фронте, а еще одна в тылу – и какая сильнее, совершенно непонятно.