В огонь и в воду - [108]

— Что-жь такое?

— А! если я не могу потрясти вліяніе фаворитки на умъ короля и заставить ее вытерпѣть то же, что я сама вытерпѣла… то я съумѣю, по крайней мѣрѣ, наказать соперницу… и я жду теперь именно кого-то, кто мнѣ поможетъ!

Она позвонила.

— Отчего это графа де Шиври нѣтъ до сихъ поръ? Въ этотъ часъ онъ бываетъ обыкновенно въ Луврѣ… сказала она вошедшему лакею. Видѣли-ль его? Что онъ отвѣчалъ?

— Графъ де Шиври прочелъ принесенное мной письмо и сказалъ, что скоро пріѣдетъ къ графинѣ, отвѣчалъ лакей.

Измученная принцесса встала. Брискетта подкралась къ ней.

— Останьтесь, ради Бога!.. я ничего не могу, а вы?

Пораженная и тронутая умоляющимъ голосомъ Брискетты, принцесса сѣла опять.

— Я вамъ не мѣшаю? спросила она у графини.

Но Олимпія не отвѣчала ни слова, а провела платкомъ по сухимъ губамъ.

— Орфиза де Монлюсонъ будетъ герцогиней! Она богата — она красавица!… онъ любитъ ее… и я увижу ихъ вмѣстѣ, счастливыхъ, женатыхъ, у меня на глазахъ?… Ни за что!… Развѣ я не права, скажите?

Она взяла руки Леоноры и сжимала ихъ въ порывѣ ненависти и отчаянія; потомъ отошла отъ нея и принялась ходить по комнатѣ.

— И еще пріѣдетъ ли этотъ графъ де Шиври? А между тѣмъ дѣло касается его не меньше, чѣмъ меня!

Въ эту минуту доложили о графѣ; онъ вошелъ гордо, высоко поднявъ голову.

— Наконецъ!… вскричала графиня.

— Вотъ слово, которое навлекло бы мнѣ много враговъ, еслибъ его услышали придворные, сказалъ графъ, цѣлуя руку Олимпіи.

— Теперь не до мадригаловъ, графъ; если я послала васъ звать, то больше для вашей же пользы, чѣмъ для себя. Имѣете ли вы извѣстія о графинѣ де Монлюсонъ, вашей кузинѣ, которую вы хотѣли бы сдѣлать вашей женой, какъ мнѣ говорили?

— Она уѣхала не давно въ свой замокъ.

— А! вы такъ думаете? Ну, такъ знайте же, графъ, что она скачетъ по дорогѣ въ Вѣну.

— Она — въ Вѣну!

— А развѣ графъ де Монтестрюкъ не туда же ѣдетъ?

— А! произнесъ Цезарь, блѣднѣя.

— Графиня де Монлюсонъ пріѣдетъ туда въ одно время съ нимъ… Теперь, если вамъ нравится, что они вернутся женихомъ и невѣстой… то мнѣ-то что до этого? Это ваше дѣло…. но еслибъ я была мужчиной и еслибъ другой мужчина вздумалъ занять мое мѣсто…. я бы не стала разбирать оружія, а поразилабъ его, чѣмъ понало!

Глаза Цезаря стали страшны.

— Одно преданное мнѣ лицо, имѣющее свои причины не терять ихъ обоихъ изъ виду, слѣдитъ какъ тѣнь за графомъ де Монтестрюкомъ, сказалъ онъ.

— Хорошо! но довольно ли этого? Его надо поразить прямо въ сердце…. онъ любитъ графиню де Монлюсонъ и надо мстить!

Огненный взоръ Цезаря впился въ глаза Олимпіи.

— Германія не заперта для васъ, сколько я знаю? продолжала она, дороги открыты для всякаго…. Скачите за ней въ погоню, загоните сотню лошадей, если нужно, подкупите сотню лакеевъ, проберитесь ночью въ гостинницу, гдѣ она остановилась; ну, а дальше….. вы сами понимаете? Устройте такъ, чтобъ ѣхать съ ней день, два, три дня, по доброй волѣ или насильно, и вы будете очень неловки, если, по возвращеніи домой, она сама не попроситъ промѣнять имя Монлюсонъ на де Шиври. А когда вы станете герцогомъ д'Авраншъ… она проститъ вамъ, повѣрьте!

Брискетта, слушавшая внимательно, подошла потихоньку къ принцессѣ Маміани и, сложивъ руки, шепнула ей:

— Слышите, принцесса, слышите?

— Но ужь нечего терять время на танцы въ будущемъ балетѣ при дворѣ! продолжала Олимпія. Такія дѣла, когда ихъ начинаютъ, надо вести быстро.

— Я ѣду сегодня вечеромъ, графиня, сказалъ Цезарь.

— И не возвращайтесь назадъ, пока не достигнете цѣли, герцогъ, вскричала Олимпія съ удареніемъ на послѣднемъ словѣ, Докажите этой гордой графинѣ де Монлюсонъ, что ея дерзкій девизъ — per fas et nefas- годится для всякаго!

— А для меня особенно.

Дѣлая видъ, что ей нужно дать ему еще новыя и настоятельныя указанія, Олимпія проводила его до самой передней, говоря съ нимъ вполголоса.

Какъ только она вышла изъ комнаты, Брискетта побѣжала къ принцессѣ.

— Ахъ! умоляю васъ, спасите ее, спасите его! вскричала она, бросаясь передъ ней на колѣна и обнимая ея ноги обѣими руками. — По выраженію вашего лица, я сейчасъ замѣтила, что вы — другъ графа де Монтестрюка — я смотрѣла на васъ внимательно и тайный инстинктъ толкнулъ меня къ вамъ — Не отрекайтесь!… вы измѣнились въ лицѣ, когда узнали, на что годятся эти булавки, и въ глазахъ вашихъ отразился ужасъ, когда графиня де Суассонъ высказала вамъ свои мысли… Мнѣ говорили, что вы добры, что у васъ высокая душа… Дьяволъ можетъ внушить графинѣ какое-нибудь ужасное дѣло… Отъ нея всего можно ждать… У меня пробѣгалъ холодъ по костямъ, когда я слушала, что она говорила… Гуго грозитъ смертельная опасность… Той, кого онъ любитъ, то же грозитъ страшная бѣда… Я готова отдать всю кровь свою, чтобъ спасти ихъ обоихъ… но что я могу сдѣлать?… Вы сильны и свободны, неужели же вы ничего для него не сдѣлаете?

— Ахъ! ты сама не знаешь, чего требуешь!

— Я знаю, что одинъ разъ вы уже спасли его отъ погони. Не краснѣйте! Какая женщина, у которой есть сердце въ груди, не сдѣлала бы того-же самаго??… Кого мы разъ спасли, съ тѣмъ мы связаны на вѣки. Посмотрите на эти два лица, вотъ въ той комнатѣ! Сколько желчи у нихъ въ глазахъ! сколько яду на губахъ!… Ахъ! умоляю васъ, принцесса, вы можете предупредить обоихъ! Письмо можетъ не дойдти — посланнаго могутъ не послушать… Вы же разскажете, что сами слышали. Вы опередите графа де Шиври и вамъ Гуго будетъ обязанъ всѣмъ.