В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы - [55]

К вечеру 9 октября флотилия высадила десант. Белофинны не выдержали и начали отступать, сжигая склады и имущество.

Пополнив боевой запас и приняв дрова, флотилия 10 октября произвела снова обстрел сильно укрепленного острова Мег, являвшегося ключом ко всему к Заонежью. На остров был высажен летучий отряд из 50 матросов, который при слабом сопротивлении распропагандированного гарнизона, занял остров. 12 октября было решено высадить десант для занятия деревни Челмужи. Отряд матросов был переброшен в тыл противнику, действовавшему в Пудожском направлении. Десантный отряд поддерживался четырьмя канонерскими лодками флотилии. Десант был высажен, деревня занята. Противник отступил. После этого матросы Онежской флотилии навели панику на белофинские части, действовавшие у Пудожа. Противник пытался спастись в Повенце. Но флотилия, пройдя за остров Мег в Толвую, перебросила свой десант к Повенцу. Под Повенцом завязался бой. Одновременно со стороны деревни Федотова наши полки повели наступление в направлении Медвежьей Горы. Белофинны снова потерпели поражение.

В результате боевых операций Онежской флотилии и десантных частей белофиннам был нанесен ряд серьезных поражений. В частности, флотилия очистила Онежское озеро и к зиме окончательно изгнала белофиннов с советской территории.

В целом следует отметить, что в боях под Петроградом осенью 1919 года матросы сыграли весьма существенную роль. Именно они обеспечили боевую устойчивость армейских полков, которые особенно в первый период боев были весьма подвержены панике. Несмотря на большие потери, матросские отряды сохранили свой боевой пыл и упорство до полного победного окончания боев на северо-западе. При этом среди матросов практически не отмечалось ярко выраженных анархистских настроений. Данные факты говорят о том, что, как и два года назад, осенью 1919 года балтийские матросы снова поверили большевикам и, исполненные решимости вместе с ними любой ценой отстоять завоевания революции, проявили себя в лучших своих традициях. Именно этот матросский поры был впоследствии увековечен в знаменитом кинофильме «Мы из Кронштадта».

Глава седьмая Даешь Мурман и Архангельск!

С февраля 1917 года важное место в планах Антанты занимали северные районы России. Особенно активизировались союзники по антигерманской коалиции после октября 1917 года. Используя морские пути для переброски своих войск на Советскую территорию, англичане рассчитывали создать на Севере исходный плацдарм для наступления вглубь страны и соединения с силами внутренней контрреволюции, свержения большевиков, отмены брестского мира и возвращения России в лагерь воюющих с Германией держав.

В отличие от Юга, на Севере страны, где не было очагов контрреволюции, большевизация прошла без случаев массовой резни офицеров. Однако здесь имел место самосуд-убийство 28 января 1918 года гланамура контр-адмирала К.Ф. Кетлинского, который оказал большое влияние на ход Гражданской войны на Севере. Кетлинский, обладавший по должности всей полнотой власти военной и гражданской на Мурмане и в полосе отчуждения железной дороги до Званки (ныне Волхов), объявил о подчинении Советской власти уже 26 октября 1917 года. Его убийство, внешне совершенно неожиданное, было, тем не менее закономерным следствием причастности К.Ф. Кетлинского к смертной казни в обстановке нарастания Гражданской войны четырех матросов, ложно обвиненных в попытке взрыва крейсера «Аскольд» во время ремонта его в Тулоне в 1916 года. Демонстративная попытка взрыва была результатом грубой провокации, в которой существовала заинтересованность ряда лиц как со стороны нижних чинов, так и командования. К.Ф. Кетлинский, будучи назначенным новым командиром на «Аскольд», прибыл на корабль, когда расследование там уже закончилось. Он фактически лишь только утвердил приговор, стремясь быстро вывести корабль в море. 18 июня 1917 года «Аскольд» вернулся в Россию, в Мурманск и на него стали прибывать матросы, ранее списанные за причастность к тулонским событиям. Резко встал вопрос определения виновных в казни. Кетлинскому удалось полностью оправдаться на тот момент. Представляется, что главную роль в этом сыграл на уровень фактической причастности К.Ф. Кетлинского (его было вполне достаточно для обвинений в контрреволюции), а умение К.Ф. Кетлинского показать команде свои заслуги в отводе обвинений о причастности к казни большинства членов экипажа. Но обеспечив поддержку команды крейсера, в том числе ставшего председателем Центромура (Центрального комитета Мурманской флотилии) аскольдовца анархиста Самохина, Кетлинский не мог противостоять нараставшей в стране антиофицерской волне, которая сметала офицеров, не имевших в прошлом вовсе никаких «темных пятен». В Мурманске на гребне этой волны находилась Кольская флотская рота, составленная из направленных на Север кронштадтцев. Преобладавшие в ней, по всей видимости, анархисты, доказывавшие на кораблях и в Центромуре, что все офицеры одинаковы и никого из них нельзя уважать, и осуществили самосуд, хотя в свидетельствах на тот момент фигурировали «двое неизвестных, одетых в матросскую форму». В последующем историки строили сами разные версии в основном с акцентом на месть аскольдовцев за гибель товарищей.