В одну и ту же реку. Чужие звезды - [5]

Так вот, дипломаты-послы по сути, представляют собой одну очень большую и закрытую семью с собственными семейными правилами и нормами, но иногда к ним прорывается кто-то со стороны и тогда он или вливается в эту мега-семью, или остается чуть в стороне, как наш отец, лорд Викен. Сочетание того, что мой отец так и не стал до конца «своим», а мать была гейшей, и заставляло моих сверстников держаться со мной чуть отстраненно, блюсти дистанцию, демонстрируя снобизм и собственное превосходство. Я платил им той же монетой, считая себя выше их «на голову», ведь воспитание у Синоби было не только жестким и даже жестоким, оно давало мне куда большие возможности, чем щадящее воспитание послов. Так было, пока мы не подросли и не поумнели, пока не научились жить своим умом и судить о людях не по принадлежности к чему-либо, а по поступкам и словам.

Но в четырнадцать лет это было мое второе полугодие в университете, и хоть никто меня ни к чему не принуждал и не ставил никаких задач, (отец лишь озвучил перечень дипломов, которые мне нужны) я сам для себя решил — получить за эти полгода два диплома: по истории Расселения и Синто. Историю Синто большинство послов проходили за полгода, а вот Расселения за год, так что планку я себе поставил выше некуда и был весьма горд этим. В результате свободное время для меня отсутствовало не как факт, а как само понятие, и даже в каждодневной дороге я работал с мини-визором. Но где-то через пару месяцев все же пришлось сбавить обороты — несмотря на баланс физической нагрузки и умственной, наступил перегруз. Пришлось вынырнуть из мира прошлых исторических событий в реальность и оглянуться. И тут же, буквально в первый же день, наткнулся на парня в наномаске, его подвело то, что маска была стара и он упустил момент, когда нужно было ее обновить. Подумав, я пришел к выводу, что варианта два: либо это чужак, либо кто-то из безопасников учится жить «под легендой», и хоть второй вариант куда более вероятен, но первый исключать нельзя. Я нашел островных шерифов и коротко сообщил им о парне, меня с сомнением выслушали и пообещали проверить информацию.

Через день парень в наномаске подошел ко мне и представился прозвищем БельфАри. Все стало на свои места — Бельфлер, вассал Шур, проходил «полевую» практику, совмещая ее с получением дипломов. Я извинился за то что «провалил» его, БельфАри не принял извинений, сказав, что сам виноват и получил по заслугам. Мы разговорились, я признался что воспитываюсь у Синоби, теперь уже для безопасника все стало на свои места, ведь обычному гражданину не под силу распознать наличие наномаски, даже старой. Так у меня появился почти друг, мы с ним прекрасно ладили, у нас было много общего, но оба понимали, что Судьба свела нас вместе лишь на несколько месяцев, а дальше разведет так, что никогда и не встретимся, поэтому не друг, а «почти друг». БельфАри был старше, ему было уже шестнадцать, и я прислушался к его совету, позволив себе двадцать минут лени — это один из приемов спасающих от психологической перегрузки. В результате на занятия я ехал с визором на глазах, а вот обратно: или болтая с безопасником, или разглядывая попутчиков, в общем, давал отдых голове.

И в один из дней напротив меня сел паренек ну очень милой наружности — правильные черты лица, чуть крупноватый рот, небесно-голубые глаза, и главное полное осознание своей привлекательности и подчеркивание ее. Мне он с первого взгляда не понравился, но Синоби приучили нас препарировать все свои реакции, и я принялся разбираться в себе. Выяснилось, что меня раздражает то, что этот мальчишка осознает свою привлекательность, подчеркивает и наверняка, пользуется ею, в то время как я, скажем так «далеко не урод» вынужден «затушевывать себя» исключая из обычной мимики то, что помогает использовать свою внешность, делая ярким и привлекательным. Впрочем, вынужден я был «затушевываться» только на территории Синоби, это было их требование, а приезжая на полгода в университет, я мог вести себя как угодно. Однако я сам принял решение держаться манеры привитой у Синоби — это более пристало будущему нексту: не привлекать внимание к своей внешности и выводить на первый план качества характера. А посему, раздражение при виде блондинистого красавчика есть недостойная слабость, которая была тут же отброшена, и я принялся с интересом рассматривать его. Я дал ему лет пятнадцать, на нем была душа посольского рода второго ранга. Глядя на ленту души, я задумался о том откуда в посольской семье столь яркая и экзотичная птичка, и пришел к выводу, что скорей всего у кого-то очень красивая младшая жена, бывшая гейша, которая и привила сыну любовь к своей внешности.

— Карааба-Свентсон, КарСве, — вдруг представился красавчик.

Я с досадой понял что, задумавшись, слишком долго таращился на него.

— Викен-Алани, — представился я с легким поклоном, давая понять, что на этом разговор окончен.

Карааба, надо же, самый сильный второранговый[3] посольский род. Караабы для послов были тем же что и Фроксы для всех безопасников, поставляя в другие семьи высококлассных специалистов-аналитиков. Они гордо носили второй ранг, считая себя «костьми и мышцами» посольской мега-семьи, мол, мы всего лишь аналитики, мы не принимаем решения, не плетем интриги и не развязываем узлы, мы те, кто обеспечивает все это. «Скромность пуще гордыни» — кажется так говорили предки, это про Карааб.