В объятиях наследницы - [20]

– Можно назвать это умением врать, мисс Стрэттон. Мне бы следовало вызвать вас на дуэль.

– А вдруг вы проиграете? Я хорошо стреляю.

Он казался изумленным.

– Правда?

Луиза кивнула:

– У папы была коллекция оружия. – Она не сочла нужным объяснять капитану, почему ей было необходимо научиться обращаться с огнестрельным оружием.

– Дорогая, вы – сплошная загадка. Идите же. Найдите мне камердинера, хотя я уверен – между нами, – что с задачей одевать меня мы справились бы сами. Полагаю, все, что нужно – это открыть кран с горячей водой?

– Да. В Роузмонте есть все современные удобства.

– Какая радость. До скорой встречи, Луиза! – добавил он по-французски.

– Максимилиан, вы же не говорите по-французски.

– Разумеется, но словечко-другое придется кстати, моя красавица. – Подмигнув, он тепло улыбнулся ей.

О господи! Прямо на ее глазах капитан Купер превращался в Максимилиана Норвича. И она уже не была так уверена, что ей хватит силы устоять перед «супругом».

Глава 8

Луиза сумела отыскать юного краснощекого лакея, который сделал Чарлза весьма презентабельным, насколько возможно – и Чарлз вынужден был признать, что возможности у него очень даже были. Зеркало сказало ему – никогда еще он не казался столь элегантным. Черт, он вообще никогда не был элегантным, даже в офицерской форме.

Элегантность не помогла бы ему наладить отношения с братьями. Если бы они видели его сейчас – подавились бы от смеха, а потом решили бы задать ему трепку за то, что снова осмелился возвыситься из своего состояния. Хотя сейчас они стали гораздо старше – может быть, до кровопролития дело не дошло бы. В любом случае именно эта фальшивая элегантность обеспечит им безбедное будущее – они получат не только жалованье Чарлза, но и смогут продать его шикарные костюмы.

Чарлз вертел на пальце старинное золотое кольцо-печатку, которое дала ему дальновидная миссис Ивенсонг в качестве семейной реликвии Норвичей. Там была рогатая бычья голова и снопы пшеницы. Он не имел ни малейшего понятия, что все это означало. По внутренней поверхности кольца шла надпись, латинская пословица, едва различимая, так что прочесть ее он не смог. Нужно спросить у Луизы, что за девиз у его семьи – «Хлеб для всех»? Или «Не дразните быка»? Он усмехнулся своей глупости и выглянул в окно, ожидая, пока из гардеробной не выйдет Луиза.

Уже совсем стемнело, так что он ничего не видел, даже звезд над морем. Чернота огромного пространства соответствовала мрачному настроению Чарлза. Но вскоре ему придется притвориться обаятельным. Оставалось лишь надеяться, что он не разучился.

Луиза перечислила персонажей, которые постоянно жили в Роузмонте, – впрочем, все это запомнилось ему весьма смутно. Тут была кокетливая американская кузина Изобел, средних лет, которая, скорее, вызывала жалость и сочувствие, но не отличалась нравом хищницы. Дракониха, тетя Грейс, и ее бестолковый сынок Хью, которого, очевидно, не было дома. Небольшой отряд прочих родственников, близких и дальних, все намного старше Луизы. Она сказала, что у нее было одинокое детство. И Чарлз не понимал, как это возможно, учитывая, какая прорва народу обитает в доме.

Он решил, что в доме такого размера непременно сыщутся тихие закоулки, куда он сможет сбежать, чтобы избавиться от докучливых родственников. Такой возможности Чарлзу очень не хватало, когда он приезжал домой на время школьных каникул. В конце концов, он просто оставался в Харроу в компании тех мальчиков, родители которых жили в Индии или прочих экзотических местах.

Зато сегодня днем он наслаждался уединением в современной ванной, где по трубам бежала горячая вода. В остальном, насколько он заметил, дом оставался несколько старомодным, мебель живо напоминала об эпохе, когда ее сделали – полвека назад. Никто не подумал о том, чтобы провести хотя бы электричество. Гостиная освещалась многочисленными масляными лампами и свечами, и все же в ней царил мрак, черт возьми. По крайней мере, он так думал, пока не услышал за спиной покашливание и не обернулся.

Луиза была в светлом кружевном платье, что прекрасно сочеталось с цветом ее волос. Вопреки требованиям современной моды, на платье не было ни одной лишней складки или оборки. Платье в них не нуждалось. Оно сидело на Луизе как влитое, и его строгие линии подчеркивали ее узкую талию и пышную грудь. Плечи оставались голыми, рукава были из гофрированного кружева с буфами. Жемчуг и топазы обвивали длинную белую шею и сверкали в волосах. Если выразиться проще, Луиза была самой поразительной красавицей, которую он когда-либо видел, да так близко – казалось, протяни руку и дотронься.

А ему очень хотелось ее потрогать. Чарлз не испытывал влечения к кому-нибудь или чему-нибудь со дня своего ранения в Африке. Луиза Стрэттон, несмотря на неугомонный язычок, могла стать для него спусковым крючком, чтобы сбросить с себя путы добровольного обета воздержания.

Но нет! Его взяли на работу в качестве помощника, и правила игры были предельно ясны. Ему нельзя искать утешения даже с кем-нибудь более подходящим – с горничной, например; ведь у него, по всеобщему представлению, медовый месяц. Каким же предателем оказался бы Максимилиан Норвич, если бы изменил прекрасной наследнице! Он чуть не рассмеялся – какая ирония его внезапно проснувшейся страсти!