В Ночь Седьмой Луны - [8]

– У меня! – закричал он победоносно. Затем он перегнулся через стол и взял мои руки. Глаза его блестели при свете свечи.

– Вы догадываетесь, что я загадал?

– Не рассказывайте! – закричала я. – Иначе не сбудется.

Он неожиданно наклонил голову и поцеловал мне руки, не нежно, а страстно и долго не отпускал их. – Оно должно сбыться, – сказал он с ударением.

Я сказала, что я могу рассказать свое желание, потому что я проиграла и мое желание не считается.

– Пожалуйста, расскажите.

– Я загадала, чтобы мы встретились снова, сели за этот стол и говорили, и говорили, а на мне был бы синий бархатный халат, а волосы спускались с плеч.

Он сказал мягко:

– Ленхен... маленькая Ленхен...

– Ленхен? Кто это?

– Для меня вы – Ленхен. Елена звучит слишком холодно, слишком отдаленно. Вы – Ленхен, моя маленькая Ленхен.

– Мне нравится, мне очень нравится – Ленхен.

На столе лежали яблоки и орехи. Он очистил для меня яблоко и расколол несколько орехов. Свечи потрескивали в тишине, а он неотрывно смотрел на меня.

И вдруг сказал:

– Вы повзрослели за сегодняшний вечер, Ленхен!

– Да, я тоже чувствую себя взрослой, уже не школьницей.

– Вы никогда уже не будете школьницей после сегодняшней ночи.

– Мне придется вернуться в Даменштифт и снова стать ученицей.

– Никакой Даменштифт не создает школьниц. Только опыт. Но вы засыпаете.

– Это вино.

– Вам пора отдохнуть.

– Интересно, туман еще не рассеялся?

– Вам бы этого не хотелось?

– Ну конечно, из-за тумана я не могла вернуться в монастырь, а сестры не стали бы беспокоиться.

Он подошел к окну и отдернул тяжелую бархатную портьеру.

– Туман еще более сгустился.

– Неужели это видно?

– С тех пор как вы вошли сюда в синем халате, я ничего не вижу, кроме вас.

Я была очень возбуждена и, засмеявшись довольно глупо, заметила:

– Уверена, что вы преувеличиваете. Когда вы наливали вино и подавали курицу, вы же ничего не пролили и не уронили.

– Моя педантичная и любящая точность Ленхен. – Он встал. – Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату. Пора спать.

Он взял меня за руку и повел к двери.

К моему удивлению, там стояла со свечой Хиддегарда.

– Я провожу молодую госпожу, хозяин, – сказала она. Он рассмеялся и пробормотал что-то о старухе, которая лезет не в свое дело и много себе позволяет.

Но он разрешил ей проводить меня в комнату, где я переодевалась. В камине ярко горел огонь.

– Во время тумана ночи здесь прохладные, – сказала она.

Хилдегарда поставила свечу и зажгла другие, стоявшие на туалетном столике.

– Не открывайте окна, туман сырой.

На кровати лежала белая ночная рубашка, и я удивилась: чуть-чуть, зачем здесь такая вещь. Вряд ли такая чудесная шелковая одежда принадлежала Хилдегарде.

Она внимательно посмотрела на меня и затем подвела к двери.

– Когда я уйду, закройтесь на эту задвижку. Здесь, в глубине леса, не всегда безопасно.

Я кивнула.

– Обязательно. Мне будет не по себе, и я не усну, если вы не закроетесь.

Я пообещала.

– Спокойной ночи, спите. К утру туман рассеется, и вас отвезут в монастырь.

Она вышла из комнаты и подождала, пока я закрою задвижку.

– Спокойной ночи, – повторила она.

Я стояла, прислонившись к двери, с отчаянно колотившимся от волнения сердцем. На деревянной лестнице послышались шаги.

Хилдегарда сказала:

– Нет, господин. Я не позволю, вы можете меня выгнать, но я не позволю.

– Ты лезешь не в свое дело, старая ведьма, – сказал он с легким упреком.

– Девочка-англичанка, школьница из Даменштифта. Я не дам.

– Ты не дашь, Гарда?

– Нет, не дам. Ваши женщины, если вы хотите... но не молодая невинная девушка из Даменштифта!

– Ты беспокоишься о старухах монахинях?

– Нет, о невинности.

Наступило молчание. Я боялась и все же ждала. Мне хотелось и убежать из этого места, и остаться. Мне все стало ясно. Он был одним из этих безнравственных баронов. Он не сказал мне своего имени, но это был не Зигфрид. Он привез меня в свой охотничий домик, а жил он, наверное, в одном из замков, которые я видела над рекой. «Ваши женщины, если хотите», – сказала она. Значит, он привозил сюда женщин и, найдя меня в тумане, привез сюда, как и других.

Я дрожала. Предположим, что не было бы Хилдегарды. В сказках злые великаны держали принцесс в заточении, пока их не спасали принцы. Но я – не в замке, а в охотничьем домике, а он – не великан из сказки, а мужчина в расцвете сил.

Я сняла бархатный халат и почувствовала себя прежней Еленой. Я надела шелковую ночную рубашку, мягкую, прилегающую к телу, совсем непохожую на фланелевые рубашонки из Даменштифта. Лежа в постели, я никак не могла заснуть. Потом мне показалось, что слышу шаги по лестнице. Я встала, подошла к двери и прислушалась. Ручка на двери медленно повернулась. Если бы не Хилдегарда, настоявшая на том, чтобы я закрыла дверь на засов, она бы открылась.

Оцепенев от волнения, я стояла перед дверью. Я слышала дыхание, а его голос шептал:

– Ленхен, Ленхен, вы здесь?

Я стояла без движения, и мне казалось, что он может услышать стук моего сердца. Я с трудом преодолевала желание отодвинуть засов.

Но в моих ушах звучал голос Хилдегарды: «Ваши женщины, если вы хотите...». И я понимала, что не осмелюсь открыть дверь.

Я слышала, как шаги стали удаляться, и, трепеща от волнения, вернулась в постель. Уснула я нескоро.