В неизведанные края - [23]

20 сентября – дальше по Мюреле. Снежный покров все толще, ночью опять шел снег.

Свернув к перевалу, слышим лай. Чужая лайка бросается к Ойюрану, и за ней из лесу высыпает нестройный караван в десять оленей. Это эвен кочует с семьей. Все спешиваются. Эвен сообщает, что за хребтом на Иньяли снега нет, что он видел наших лошадей – все три пасутся там же, где мы их оставили. Амбар также цел.

Эвен и его жена – превосходная пара. Он высокий, стройный, красивый, ловкий и подвижный, воплощение всех достоинств эвенского народа, этих исконных жителей северной тайги. Его жена с миловидным личиком похожа на мальчика в своих ровдужных штанах. С ними четверо ребят: старший, лет пяти, сам ведет в поводу оленя; следующие два сидят верхом, но оленей ведет мать; последний, грудной, в маленькой люльке в виде кибитки привязан к спине оленя, как один боковик вьюка. Иногда маленьких детей эвены носят в кожаном мешке на спине матери. На дно мешка кладут мох или древесную труху.

Вся семья едет за нами до нашей ночевки; собака с рыжими лохмами мчится впереди, высунув язык, за ней идет мать с детьми и с вьючным оленем. Ее внимание всецело занято нами. Ветки хлещут ребятишек по лицу, но те тоже заняты интересным зрелищем и не обращают внимания на удары. Да они, вероятно, и привыкли ко всему: оба младшие без шапок, несмотря на мороз.

Эвенские дети до перехода эвенов на оседлость рано привыкали к холоду: с раннего детства они полуодетые играли целыми днями на снегу.

21 сентября – перевал. Все время идет снег, пурга, все кругом в белесом тумане. Лошади уныло бредут гуськом по глубокому снегу. Может ли быть, что в 10 километрах за хребтом нет снега? Только Ойюран не унывает, снует всюду, пушистый хвост его загнут кольцом.

Едва мы начинаем спускаться с перевала, картина резко меняется: покров снега все тоньше и тоньше. Он лежит только на склонах гор, а внизу видны темные, свободные от снега луга Иньяли. Вот последние пятна снега, и мы идем по траве, хотя и желтой.

На лугах вдали видны три точки, две белые и одна черная, – это наши лошади, оставленные здесь месяц назад. Они одичали, и теперь, чтобы поймать их, караван выстраивается кольцом, и лошадей загоняют внутрь. Крики, лай Ойюрана, ржание, лошади хлюпают в болоте, но наконец все три пойманы. У них прекрасный вид, спины зажили, бока округлились; белые кони обросли густой шерстью.

Наш амбар не сгорел и не разграблен медведями.

Два следующих дня мы идем вверх по правому притоку Иньяли.

Перевал в бассейн Эльги – последняя на нашем пути безлесная зона, Чыстай. Теперь мы будем идти все вниз, не считая перевалов через гребни водоразделов между притоками Эльги. Становимся на ночь на какой-то речке, начинается густой снег. Наше второе лето продолжалось только три дня.

Где мы? Мичика не знает: он бывал только в бассейне Иньяли. Месяц назад он просил передать каким-то эвенам, чтобы его ждали здесь. Мичика отправляется их искать (как всегда, пешком – якуты берегут своих коней), но, пробродив часть ночи, никого не находит.

Мичика тем не менее не унывает. Что же беспокоиться: можно пойти на юг вверх по реке.

Найдет ли он эту дорогу? «Как не найти, большая дорога». А по этой большой дороге раз в лето проезжает один всадник, сейчас она к тому же покрыта снегом.

Следующий день спускаемся по ущелью неизвестной реки, переваливаем через низкие лесистые горы на другую реку, названия которой Мичика также не знает, идем по ней еще два дня, обходим большое черное озеро и становимся в лесу за озером, между двух болот, без корма. Последние дни многие лошади все больше слабеют: сухая трава малопитательна да в болотистых лесах и ее мало.

Мичика снова уезжает искать стойбище эвенов.

Часов в десять вечера сквозь мягкий шелест снега слышим крик – это едет Мичика. С ним два всадника на оленях – Мичика нашел эвенов, их стойбище недалеко в горах. Выясняется, что мы заблудились.

Один из эвенов, старшина наслега Семен Неуструев, соглашается вести нас ближайшие 5 кёсов. Неуструев утром приезжает верхом на олене, ведя другого в поводу. На втором олене – постель старика.

Уже 28 сентября, и природа хочет показать нам, что скоро зима. Вечером 13 градусов мороза, а утром 21. Солнце светит ослепительно ярко.

Еще несколько дней мы идем через низкие горы левобережья Эльги, переваливая через крутые гряды с одной маленькой речки на другую, по лесам и замерзшим болотам. Лошади щиплют на пути желтую траву, но многие из них истощены и постоянно отстают от каравана.

1 октября удается пройти лишь один кёс – до стоянки эвенов. Следующий корм – в четырех кёсах.

2 октября – тяжелый переход. Снег идет до трех часов дня, и все засыпано: деревья, люди, лошади. Лезем на довольно высокий перевал, но при спуске с него Мичика теряет тропу: она ушла в обход по склону. Спускаемся прямо вниз, лошади скользят на задах по мху и снегу. Затем идем по притоку Эльги и ночуем недалеко от его устья, в лесу, на болоте.

3 октября – последний переход к жилым местам – оказывается и переломным днем нашего передвижения. Ночью одна из лошадей попала в яму с водой и просидела там до утра при морозе градусов в пятнадцать. Сегодня, не пройдя и 10 километров, она начала падать, и у первых юрт ее пришлось бросить. Дальше быстро одна за другой стали «приставать» (как говорят в Сибири) другие лошади в «русских» связках. Всего на протяжении 20 километров отстало пять лошадей, которые оказались настолько истощенными, что не могли идти и порожняком.