В недрах планеты - [2]

— Мы в Институте Земли, где установлена наша атомная телекамера, раздается голос комментатора. — В лаборатории профессора Павла Дмитриевича Егорова.

На экране — профессор Егоров. Это средних лет человек. Сдержанный, немногословный, подчеркнуто аккуратный.

— Уже давно, — говорит Павел Дмитриевич, — ученые изучают Землю. Но узнали о ней, прямо скажем, не так уж много. В двух словах…

Егоров подходит к большому глобусу — макету Земли. Извлекает из него сектор. В открывшемся разрезе хорошо видны геосферы.

— Радиус Земли, — показывает Егоров, — шесть тысяч четыреста километров. Это расстояние примерно такое же, как от Москвы до Иркутска. Наука имеет достаточно четкое представление о строении земной коры — сравнительно тонкой наружной оболочки. Но все, что находится ниже — мантия, земное ядро, — пока еще это область гипотез и догадок.

С какими же условиями встречается в недрах корабль?

Прежде всего это высокая температура и давление… В двух словах… Большинство ученых считает, что температура в центре ядра доходит до трех тысяч градусов. Такие огромные температуры уже известны технике. Да, впрочем, три тысячи градусов — это температура волоска обычной лампочки накаливания. Но сочетание высокой температуры с давлением…

Егоров направляется в соседнее помещение. Телеобъектив следует за ним.

В соседней комнате массивный пресс.

Ученый подходит к лаборанту, который сейчас возится у пульта пресса.

— А пока, в двух словах…

Егоров берет лежащие возле пульта два стальных бруска и кусок глины.

— …Броневая сталь и кусок глины… Станете ли вы равнять их по прочности? Конечно, нет. А смотрите, что сделает давление…

Лаборант кладет комок глины между брусками и все это помещает в пресс.

— Пожалуйста, начинайте.

На манометре ползет вверх стрелка. Останавливается у красной черты.

— Вот… Это приблизительно двадцатый километр от поверхности Земли.

Егоров разнимает бруски. Глина вдавлена в металл, словно кусок шпагата в стеариновую свечу.

— Смотрите… Броневая сталь поддалась глине. Наши опыты показывают, что под высоким всесторонним давлением твердое вещество становится как бы твердой жидкостью… В центре Земли должна исчезнуть разница между твердым и мягким или даже расплавленным жидким телом.

И снова телекамера на борту корабля… Голос комментатора, обращающегося к Таланину:

— Сергей Петрович, как же все-таки удалось получить материал для корабля, который в недрах Земли не превращается в твердую жидкость?

— Вы не совсем точно поставили вопрос, — отвечает Таланин. — Мы не искали для нашего корабля новое вещество, а стремились придать известным материалам новые свойства. Решающим здесь явилось изобретение квазимагнитного упрочнения металлов.

— Не можете ли вы хотя бы в общих чертах ознакомить нас с его принципами? — просит комментатор.

— Как говорит Павел Дмитриевич, «в двух словах», — улыбается Таланин. — Пожалуйста. Дело, видите, вот в чем…

Таланин подводит комментатора к прозрачному макету корабля, помещенному возле приборной доски. Нажимает кнопку, и сразу же в прозрачной оболочке корабля на макете возникает густая сетка тонких, как волоски, полос.

— Вся толща металла, — говорит Таланин, — пронизывается напряженным полем элементарных частиц… Поле становится как бы каркасом, арматурой, сшивающей воедино все атомы металла…

Таланин выключает прибор. И постепенно исчезает изображение квазимагнитного потока.

— Но должна быть решена еще одна проблема, не менее трудная, чем преодоление давлений; проблема охлаждения… Те средства, которые используются на космических кораблях, здесь не годятся. Ведь отводить тепло некуда…

Таланин зажигает спичку и подносит ее к макету корабля.

По мере приближения пламени к оболочке в ней начинают «проявляться» линии квазимагнитного упрочнения.

— Мы не пытаемся избавлять наш корабль от окружающего тепла. Наоборот… Видите, в макете для этого достаточно тепла горящей спички… Тепловую энергию, которую получает оболочка корабля, мы превращаем в энергию квазимагнитного упрочнения и используем для питания двигателей. Таким образом, в Земле корабль движется за счет энергии самой же Земли. Да, впрочем, что же в этом удивительного? Разве большинство видов энергии, которыми мы пользуемся, не взяты нами у Земли?

— Это похоже на фантастику! — не выдерживает комментатор.

— Теперь вам многое должно стать понятным в конструкции корабля. Как видите, — говорит Таланин, указывая на макет, — корабль имеет несколько рабочих отсеков — салонов, которые как бы нанизаны на двигатель — систему конусообразных камер, помещенных в центре корабля. Корабль движется в недрах, пропуская сквозь себя измельченную ультразвуковым буром породу… Между прочим в этот раз, когда корабль уже возвращался на поверхность, он попал в газовый мешок. Сильное давление газа почти выбросило его из недр.

— Я позволю себе задать еще вопрос, — вступает комментатор. — Телезрители уже знают, что на больших глубинах корабль встретил загадочный барьер. Что мешает наблюдать за этим барьером с поверхности Земли? Ведь сфотографировали мы Луну на расстоянии?…

— Да, это логичный вопрос… Но дело вот в чем: у космического корабля имеется радиосвязь с Землей. Ее можно использовать и для управления и для передачи на Землю любой информации… В недрах же радиосвязь совершенно исключена, а другие способы передачи информации сквозь земные толщи пока еще не найдены. Вот почему мы посылали не управляемый с Земли корабль, а с программным управлением…