В небе Ленинграда - [3]
Мне, как тогдашнему командующему ВВС Ленинградского фронта, эти бомбежки особенно памятны. В то время гитлеровская авиация значительно превосходила нашу и по численности, и по качеству своих самолетов. Каждая боевая машина, каждый летчик у нас были тогда буквально на вес золота. Пополнения же поступали скудно, и осенью 1941 г. численное превосходство врага в небе стало подавляющим. Воздушные защитники невской твердыни воевали с предельным напряжением сил, а противник все наращивал мощь своих ударов по городу. Начиная с 6 сентября почти ни одна ночь не обходилась без бомбежек. Вражеские налеты нередко длились по 9 и более часов подряд. Так, 23 сентября сигнал воздушной тревоги звучал 11 раз, 4 октября было 10 воздушных тревог общей продолжительностью более 9 часов, 9 октября ленинградцы провели в бомбоубежищах тоже свыше девяти часов. Только за три месяца (сентябрь, октябрь и ноябрь) сигнал воздушной тревоги подавался 251 раз{11}.
Защищая город Ленина, советские летчики дрались, как львы, не задумываясь, шли на самопожертвование. Убедительнейшее тому подтверждение - число воздушных таранов, совершенных ленинградцами в первые шесть месяцев войны. Только за три первых месяца войны воздушные часовые Ленинграда нанесли по врагу до 30 таранных ударов{12}. А всего за войну, пока по неуточненным данным, ленинградские летчики более 50 раз применяли этот опасный для собственной жизни прием. Всего же за годы Великой Отечественной войны советские летчики применяли таран 211 раз. Разумеется, число это не окончательное.
Стремясь превратить Ленинград во второй Ковентри, гитлеровцы привлекли на помощь своей авиации артиллерию. Во второй половине сентября, когда линия фронта стабилизировалась, фашисты установили по всему южному полукружию обороны города осадные орудия калибра от 150 до 420 мм.
Артиллерии, как и авиации, сразу же была поставлена задача: превратить Ленинград в груду развалин, а население его уничтожить. Об этом свидетельствуют не только показания пленных, но и секретные документы командования вермахта, оглашенные на Нюрнбергском процессе. Так, в сентябре 1941 г. немецкий военно-морской штаб издал секретную директиву "О будущности города Петербурга". Во втором параграфе ее говорится следующее:
"Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта..."
В параграфе четвертом сказано:
"Предположено тесно блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежкой с воздуха сравнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения Пуду т заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты...{13}"
21 сентября 1941 г. оперативный отдел немецкого генерального штаба выпустил еще один варварский документ "О блокаде Ленинграда", в первых же параграфах которого сказано следующее:
"б) Сначала мы блокируем Ленинград (герметически) и разрушаем город, если возможно, артиллерией и авиацией...
в) Когда террор и голод сделают в городе свое дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей...
г) Остатки "гарнизона крепости" останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город... вывезем все, что осталось живое, в глубь России или возьмем в плен, сровняем Ленинград с землей и передадим район севернее Невы Финляндии"{14}.
В октябре 1941 г. верховное командование фашистских вооруженных сил издало директиву относительно судьбы Ленинграда. В ней, в частности, предусматривалась возможность возникновения в блокадном городе эпидемии. Опасаясь, что эпидемия может распространиться за пределы Ленинграда, гитлеровское командование приказывало уничтожать население орудийным огнем, если оно вдруг начнет покидать город{15}.
Вначале враг вел беспорядочный огонь, стремясь прежде всего воздействовать на моральное состояние ленинградцев. Но в ноябре противник перешел на плановый систематический обстрел. Гитлеровцы разработали специальный график обстрелов для утренних, дневных, вечерних и ночных часов. Особенно интенсивно велся огонь во время рабочих смен на предприятиях и наибольшего оживления на улицах города{16}.
На картах гитлеровских артиллеристов были отмечены и занумерованы не только все наиболее важные промышленные предприятия города, но и детские учреждения, больницы, музеи, архитектурные памятники. Так, Эрмитаж значился как цель No 256, Дворец пионеров - No 192, больница имени Нечаева - No 99{17}.
К концу 1941 г. на юге, от Финского залива до Ладожского озера, действовало уже несколько группировок осадной артиллерии противника. Воздушная тревога сменяла артиллерийскую, артиллерийская - воздушную. И так дни, недели, месяцы. С начала сентября по конец ноября город обстреливался 272 раза. В сентябре на улицах города разорвалось 5364 снаряда, в октябре - 7590, в ноябре - 11230. Бывали дни, когда фашистские артиллеристы-убийцы не выпускали население из убежищ по 18 с лишним часов подряд. Так было 15 и 17 сентября{18}.
Я очень хорошо помню эти жуткие дни. Они последовали после жесточайших воздушных налетов, длившихся трое суток подряд - с 8 по 10 сентября. 8 сентября фашистская авиация дважды - вечером и ночью - бомбила город. В эти два налета возникло более двухсот пожаров, многие из которых были крупными. Было убито и ранено более 150 человек. 9 сентября вражеские бомбардировщики снова прорвались в город. В этот налет было убито 54 человека и ранено 466{19}. Больницы и госпитали не успевали принимать раненых, похоронный трест - готовить могилы на кладбищах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.