В начале пути - [7]

– Ну что, сестра, давай помянем нашего брата, – обратился батько к сестре Марье. – Хороший он был человек, лучше нас. Бог забирает к себе лучших, чтобы мы помнили о них и гордились ими. Роман за нас погиб, чтобы мы жили и чтоб всякая погань исчезла с нашей земли. Глупо получилось… Но что теперь об этом говорить… Володя, Оля, гордитесь своим отцом. Тяжело, но мы с вами и вы с нами. Пусть будет земля пухом Роману и Гале. И ты, Настя, не убивайся так, жить надо. Слезами горю не поможешь. Давайте выпьем и за память Верочки.

Все взрослые выпили, закусив скромным блюдом и запив молоком.

– Клим, Володя, собирайтесь, пойдете с тетей Настей, поможете ей управиться с похоронами Веры, – сказал батько. – Постарайтесь вернуться засветло.

Солнце склонялось к закату, когда Клим и Володя вернулись уставшими домой. Мать им отрезала хлеба и налила свежего молока.

– Устали? – спросила мама. – Ешьте. Как там у Насти?

– Похоронили, – ответил Клим. – Страшно было смотреть на Веру, так над ней бандеровцы поиздевались. Лицо – сплошная ссадина. Так и хоронили втроем. Погрузили гроб на возок, впряглись с Володей и дотащили до кладбища. Сложнее было опустить гроб. Пришлось мне с одного конца гроб удерживать, а Володя с тетей Настей – с другого. Ничего, справились.

– Молодцы, – сказала мама. – Смерть Веры убьет Настю. Завтра на работу не ходите, отдохните немного.

– Я вот что думаю, Гриппо, – промолвил батько, – они от нас не отстанут, обязательно придут. Пусть все дети после ужина пойдут ночевать кто-то к Марье, кто-то к твоему брату Артему. Ваня и Аня останутся дома. Если что, мы их спрячем на печи. Надо что-то думать, как дальше быть. Жить со страхом – хуже пытки.

Но никто не пришел ни в эту ночь, ни в следующую. Пришли на третью ночь.

Было уже близко к полуночи, когда раздался стук в двери сеней.

– Игнат, – дотронулась до плеча батька мама, – кто-то стучит в дверь.

Батько поднялся с кровати и выглянул в окно. Во дворе маячило несколько теней.

– Гриппо, быстро детей на печь, набросай на них тряпок, и пусть сидят как мыши тихо.

Батько пошел в сени открывать дверь, а мама, быстро разбудив Ваню и Аню, полусонных запихнула на печь, приказала не шевелиться и молчать.

Вслед за отцом в хату вошли три бандеровца, вооруженных автоматами, в форме советских солдат.

– Слава героям! – произнес один из них.

Это был Панас Нечипорук по кличке Кривой нос. Прозвали его так из-за большого носа, делившего его лицо на две неравные части. До войны он жил по соседству с батьком со своей сестрой. Жили бедно. Взяв в руки оружие, он стал настоящим зверем, мстя невинным людям за свою прошлую жизнь в нищете и унижении. Батько до войны иногда помогал ему с сестрой по хозяйству.

– Что не здороваешься, дядьку Игнат, – не узнаешь или сердишься? – спросил бандит, обращаясь к батьку на ты. – Брат твой совершенно скурвился, вот и пришлось его успокоить. Он нам стал как кость в горле. Разорил два схрона, оставив хлопцев без еды на зиму.

– А чего здороваться, я ведь знаю, зачем вы пришли. По наши души, – ответил батько. – Герои делом заняты, а не по лесам прячутся, Панас.

Два других бандита, выставив вперед автоматы, в темноте осматривали комнату.

– Пока души ваши нам не нужны. Но если будешь, дядьку Игнат, слишком смелым, то придется и тебе язык укоротить, несмотря на наше прошлое соседство.

– Тетя Гриппа, есть что перекусить? – обратился он к сидящей на кроватей маме.

– Могу дать остатки картошки и молока, что остались от ужина, – почти шепотом ответила мама.

– Давай!

Бандиты молча уселись за стол, не выпуская из рук автоматов.

Мать принесла чугунок с картошкой и глечик с молоком. Поставила на стол кружки и снова села на край кровати.

Бандиты принялись жадно за картошку и молоко.

– А где дети? – спросил Кривой нос.

– А дети тебе зачем? – спросил батько. – Кто где.

– Спрятал? От нас не спрячешь, дядьку Игнат, – осклабился бандит.

– Так вот, дядьку Игнат, – дожевывая картофель, проговорил Кривой нос, – мы пришли тебя предупредить, что еще один неверный шаг, и ты пойдешь за своим братом. Почему без спроса хоронил Романа, этого врага нации?

– Панас, это же мой родной брат. А если бы такое, не дай бог, конечно, случилось с твоей сестрой, ты бы как поступил? И у кого я должен спрашивать разрешения? По лесу вас искать?

– Дядьку Игнат, не прикидывайся, ты хорошо знаешь, как нас найти. Не доводи до греха, чтобы мы тебя не начали искать и твоих детей, – с угрозой в голосе проговорил бандит. – И последнее. Отдай нам свою одежду, обувь, в которых ты пришел с фронта, и награды.

– Так, Панас, на прошлой неделе ко мне ночью приходил Ничипор Паляничка и все забрал.

– Ничипор забрал, говоришь. Ну, ладно, дядьку Игнат, живи пока. Пошли, хлопцы, – обратился Кривой нос к двум другим бандитам. – И помни, дядьку Игнат, я тебя предупредил. У тебя много грехов, ты это знаешь. На заводе работаешь, бочки москалям делаешь.

– Бочки – это не оружие. А что ты прикажешь, с голоду умереть мне и моей семье? Или идти к тебе в лес народ грабить? Так я на фронте навоевался. С меня хватит, – ответил батько.

– Ну-ну, смотри, дядьку Игнат.