В начале летних каникул - [3]

– Может, и дороже. Или они не имеют права вмешиваться.

– Ага. Вмешиваться права не имеют, а красть памятники, значит, имеют? – возмутился Михаил.

– Так ведь они из лучших побуждений. Чтобы спасти их для жителей других миров. К тому же, они эти статуи, может, и не насовсем берут. Посмотрят, подождут, и если мы между собой войну учинять не будем, вернут все, что взяли.

– Бред.

– Почему это бред? – обиделся Витька. – Все, по-моему, логично.

– Логично. Не спорю, – согласился Михаил. Врал Витька складно – не подкопаешься.

– А чего тогда говоришь – «бред»?

– Я? Ничего я не говорил. Я молчал.

– Ну я, я сказала, что все это бред.

– Кто? – Ребята уставились друг на друга, а потом одновременно повернулись к кусту цветущей сирени, из которого донесся ленивый голос. Приподняли нижние ветки и заглянули под куст, но там никого не было.

– Странно. Ты ведь тоже слышал?

– Слышал, – подтвердил Михаил, – но ничего не вижу.

– Смотреть – еще не значит видеть, – назидательно сказал уже знакомый ребятам голос. Казалось, он шел прямо из земли.

– А ты есть? – опасливо спросил Михаил.

Послышался легкий смешок.

– Мыслю, значит, существую, – торжественно провозгласило невидимое существо. – А раз вы меня слышите, так и подавно.

– Ты инопланетянин? – с надеждой спросил Витька, уже уверовавший в правильность своей смелой гипотезы.

– Ничуть. Но выгляжу, на ваш взгляд, довольно странно.

– Все равно. Вылезай, – потребовал Витька. – Нас не удивишь, мы всякое повидали.

– По-моему, не очень вежливо разговаривать, не показываясь, – поддержал его Михаил. – Как бы ты ни выглядело, покажись, пожалуйста.

– Воля ваша, – помолчав, согласился голос. – Но чур не пугаться и шума не поднимать.

И тут же ребята увидели, что бугор земли под кустом сирени начал менять цвет. Из бурого он превратился в густо-фиолетовый, потом в темно-багровый и, наконец; в светло-розовый.

– Вам нравится такой цвет? – Голос явно исходил из бугра.

– Н-ничего.

– Так ты что, обычная земля? – прошептал Михаил, сам неожиданно потерявший голос.

– Нет, я просто маскируюсь. Значит, такой цвет вас устраивает? А то я могу сменить.

– Устраивает, – пробормотал Михаил. – Очень красиво.

– Правда? – обрадованно спросил розовый холмик. Он слегка надулся, став похожим на поднявшееся тесто, потом, подобно гигантской капле воды, обтек стволы сиреневого куста и перелился поближе к ребятам. Теперь он напоминал большой перевернутый таз.

– Здорово! – восхитился Витька. – Совсем как кисель.

– Извините, – недовольно, сказало похожее на перевернутый таз существо, и по слегка поблескивающей поверхности его прошла легкая рябь. – Но это сравнение мне неприятно.

– Он не нарочно, – извинился Михаил. – А можно тебя потрогать?

– Только осторожно.

Михаил нагнулся и провел рукой по теплой, гладкой поверхности невиданного существа.

– Ой! – внезапно взвизгнуло оно, Михаил отдернул руку.

– Больно?

– Щекотно.

– Давайте познакомимся, – официальным тоном предложил Витька. – Меня зовут Виктор, его – Михаил, а тебя как?

Существо задумалось. Розовый цвет его приобрел лиловатый оттенок, и наконец, когда ребята уже начали недоуменно переглядываться, оно сказало:

– Друзья зовут меня Мяфой.

– У тебя есть друзья? А как ты видишь? И слышишь? И двигаешься?

После первого вопроса тело Мяфы сморщилось и покрылось зелеными пятнами. Михаил предположил, что она обиделась, и собрался уже обругать Витьку за грубость, но Мяфа быстро справилась с собой и приняла прежний облик. Наверное, поняла, что если Витька и допустил бестактность, то сделал это случайно.

– У меня есть друзья, и заговорила я с вами вовсе не от скуки…

– А давно ты живешь в Парке?

– Давно. Можно сказать, всю жизнь. Почему тебя это интересует?

– И тебя никто никогда не видел? – не утерпел Михаил, уже сообразивший, куда гнет Витька.

– Ну, во-первых, я неплохо маскируюсь. Во-вторых, я вовсе не стремлюсь показываться людям, особенно взрослым. И сейчас открылась вам с определенной целью… – Мяфа говорила неторопливо, словно через силу, и ребятам трудно было удержаться и не воспользоваться паузами в ее речи.

– А как ты все-таки говоришь?

Мяфа снова начала зеленеть и покрываться рябью, однако и на этот раз сдержалась.

– Неужели так важно, как я говорю? Мне кажется главное, что я мыслю.

– Конечно, конечно, – поспешил согласиться Михаил. – Мы вовсе не хотели сказать ничего обидного.

– Я не обиделась. Но давайте спрячемся – сюда идут люди, – сказала Мяфа и поспешно начала перетекать вглубь зарослей сирени, отделенных от львиного постамента неширокой дорожкой.

Ребята последовали за ней.

– Вот хорошее место, ниоткуда нас не видно, – остановилась Мяфа.

Ребятам, присевшим на корточки, чтобы как-то поместиться под кустами, место показалось не слишком удобным, но спорить они не решились.

– Ну-ка, взгляните, в таком виде я вас меньше смущаю? Теперь не будете отвлекать меня вопросами?

Ребята, застыв от удивления, смотрели на Мяфу – посреди нее вдруг появилось некое подобие рта, открывавшееся и закрывавшееся по мере того, как она говорила.

– Да-а-а, – растерянно протянул Витька, а Михаил попросил:

– А нельзя ли, чтобы еще глаза появились? Приятно разговаривать, глядя собеседнику в глаза.