В начале дел кровавых - [9]

Александр бежал, продолжая впитывать в себя запахи окружающего леса и определял, кому они принадлежат, вспоминая как эти же запахи воспринимал убитый им волк. Тут ноздри Александра почуяли кое-что новое и он с удивлением осознал, что это запах человека. Так мог пахнуть лишь человеческих пот, перемешанный с грязью одежды, сапог и дерьма. Запах был слабый, но его направление определялось весьма четко. Оно лежало чуть в стороне от выбранного маршрута, но люди явно стоили того, чтобы его изменить.

Начав двигаться по запаху, Александр уже не бежал, а скорее быстро шел, делая остановки на то, чтобы принюхаться и оглядеться. За то время что он бежал он удалился от лагеря не меньше чем на три километра, а скорее на все четыре. И хоть выдать местоположение других он не мог, все же решил проявить осторожность при встрече с людьми. Голый мужик, вышедший из леса, это ненормально в любой северной стране, не Африка чай.

Запахи людей усиливались. К ним приплелись запахи еды, кожи, каких-то животных, приправ. Слух начал различать крики. Пока определить язык он не решался, но раз он слышит людей, то значит они уже почти в пределах его досягаемости. Перейдя на бег, Александр прекратил выискивать в каждом кусте засаду и устремился туда, где как подсказывал ему чуткий слух несколько десятков людей что-то бурно обсуждали. Стало понятно — говорят не на русском. Идентифицировать язык не удалось — он не был похож на слышанные им ранее.

Кровь!!! В ноздри резко ударил запах крови! Человеческой крови! Он даже ощутил во рту ее привкус, хотя это конечно было лишь воспоминание о собственных прокушенных губах и языке, но железный вкус был чрезвычайно приятен. До цели оставалось еще метров сто. Притормозив, он стал двигаться осторожней, стараясь не издавать звуки и не обнаруживать свое нахождение здесь. К крикам добавились звуки лязгающего железа, ударов и других подобных звуков, четко указывающих- впереди явно шла драка с применением подручных средств. Остановившись и переведя дух, Александр пригнувшись подобрался к кусту. Судя по всему из-за этого куста уже открывался вид на то, что происходило впереди. И такой вид действительно открылся — буквально в трех метрах впереди был просвет в деревьях, там была дорога, а на дороге… на дороге девятнадцать мужиков, одетых в странные для двадцать первого века одежды, которые наверное стоило назвать доспехами и вооруженные холодным оружием, убивали друг друга. Часть из них уже лежала на дороге, и некоторые из лежавших не подавали признаков жизни. Зато от них маняще пахло кровью.

Как завороженный, Александр наблюдал за действом, развернувшимся перед его глазами. Дорога выглядела весьма прилично и шириной была как двухполосное шоссе. И по всей ее ширине шел бой. Ни одна из сторон не имела явного преимущества ни в численности, ни в умении своих бойцов. Что, конечно, совсем не мешало им убивать. Наблюдая как в пыль валится очередной бедолага, Александру вдруг нестерпимо захотелось выскочить на дорогу, и прильнув к ране, насладиться вкусом человеческой крови. Подавив это не совсем уместное желание, он начал думать о том, что делать дальше. Схватка не продлится вечно, а кровь людей даст не только утоление странных желаний новой сущности, но и информацию. Ведь если кровь животных вместе с силой давала и воспоминания об их прожитой жизни, значит и кровь людей должна сделать то же самое. Тем временем события на дороге подошли к своему финалу, на ногах оставалось лишь пять человек.

Расстановка сил была примерно равной, поскольку два мечника сражались против троицы: мечника, стоявшего в стороне, и двух копейщиков, у одного из которых была подбита левая рука, и он не мог защищаться щитом, в отличие от остальных.

Два мечника, понимая, что они в меньшинстве, переглянулись, и вместе резко насели на противника, вооруженного мечом.

Вдвоем они атаковали его с разных сторон, осыпав градом ударов, один из которых пришелся в голову. Их противник стал заваливаться на дорогу, к тем, кто уже пребывал на ней. Не раненный копейщик явно не ожидал столь значительной резвости у своих противников к концу схватки и поначалу растерялся. Но уже в момент, когда удачный удар в голову вроде бы оставил его с раненым компаньоном против двух невредимых врагов, он копьем поразил бок ближайшего из них, и тот так же начал валиться на дорогу.

Все это время раненый в руку боец так и стоял с копьем в здоровой руке. Вторая рука, до этого сжимавшая щит, сейчас безвольно болталась вдоль тела. Его напарник, только что удачно вонзивший свое копье в бок противника, сразу прикрылся щитом, и напротив него предстал второй мечник, вооруженный бастардом. Последний понимая, что шансы не на его стороне, сделал пару шагов назад, увидел лежащий на дороге кинжал, резко перекинул меч в левую руку, нагнулся, поднял кинжал, и не разгибаясь, метнул его в раненого копейщика. Кинжал достиг своей цели и вонзился в грудь, чуть ниже шеи. Раненный даже не сделал попытки защитится, уклонится или вытащить кинжал, опустился на колени, а затем упал на землю. Видимо, хоть он и сохранял вертикальное положение, рана в руке была болезненной и было потеряно много крови. Его напарник успел воспользоваться ситуацией, и пока мечник метал кинжал, он кинул в него копье и попал в левое предплечье. Доспех остановил и смягчил удар, но мечник выронил меч и со злостью посмотрел на свою руку, по которой уже во всю хлестала кровь. Подняв меч правой рукой, он сделал шаг навстречу копейщику, который успел поднять с земли палицу, вытащив ее из рук убитого воина. Это оружие явно было ему не привычно и неловко взмахнув им, он промазал, пытаясь ударить по противнику, и не остановив инерцию удара, оголил свой бок. Мечник немедля пронзил мечом его бедро, а затем, продолжив свой маневр, оказался у него за спиной и воткнул в нее меч.