В начале было воспитание - [68]

Я сам все это видел сотни раз. [...]» (Stierlin, 1975, S.24).

Если бы Гитлер рассказал от первого лица о том, что пережил этот мальчик, которому «положим, три года», это было бы, конечно, ниже его достоинства. На это он никак не мог пойти. Но сомневаться в достоверности рассказа не приходится.

Гитлеру фактически удалось сделать жертвой своей семейной драмы весь немецкий народ. Так называемые «законы о защите чистоты расы» обязали всех немцев доказывать чистоту своего происхождения до третьего колена. Отсутствие убедительных доказательств или попытка подделать свою родословную могли повлечь за собой общественное презрение, различные унижения и, наконец, смерть. Это происходило в мирное время в государстве, гордо именовавшем себя правовым. У данного феномена нет никаких исторических аналогов. Например, в эпоху инквизиции евреи могли спасти свою жизнь, перейдя в христианскую веру. Но в «Третьем рейхе» ни лояльное поведение, ни заслуги прошлых лет не давали им ни малейшего шанса выжить. А теперь вспомним, как обращался в детстве отец с маленьким Адольфом. Разве ребенок, которого, как собаку, зовут к себе свистом, не похож на абсолютно бесправного еврея в «Третьем рейхе»? Ведь у него нет даже имени. Разве судьбу еврейского народа не определили два весьма существенных момента из биографии Гитлера?

1. Как известно, отец Гитлера, несмотря на все усилия, позволившие ему многого добиться в жизни, так и не смог избавиться от «позорного пятна». Таким же позором были покрыты в Германии евреи, которым предписывалось постоянно носить на одежде звезду Давида. Не исключено, что постоянные переезды отца с места на место (по сведениям Феста, он менял место жительства одиннадцать раз) были обусловлены не только служебной необходимостью. Возможно, он боялся, что люди прознают о его «сомнительном происхождении». Известно также, что такой же страх обуревал Гитлера после того, как Франку не удалось доказать, что в его жилах течет только «арийская кровь». Фест пишет: «Когда ему в 1942 году сообщили, что на одном из домов в деревне Шпиталь (как мы помним, оттуда был родом Иоганн Гитлер, считавшийся, согласно официальным документам, его дедом. — А.М.) установлена мемориальная доска, у него начался приступ дикой ярости».

2. Одновременно в «законах о защите чистоты расы» нашла отражение драма ребенка по имени Адольф Гитлер. Ведь причиной ненависти отца к нему были подсознательные воспоминания о своем детстве и «позорное пятно», а отнюдь не поведение ребенка. Поэтому у Адольфа не было никакой возможности избежать побоев, а раз так, то и у евреев не было никаких шансов выжить.

Такие отцы, как Алоиз, могут даже разбудить ребенка, чтобы избить его. Такое случается, если в каком-то обществе им не хватает уверенности в себе. Экзекуция позволяет восстановить им душевное равновесие и вновь почувствовать свою силу (ср. Кристиана Ф., S.190).

«Третий рейх» должен был «очиститься» от позора Веймарской республики. Сделано это было за счет евреев. Но и Алоиз Гитлер, мучимый стыдом за свое происхождение, срывал злость на беззащитном Адольфе. И того также ничто не могло спасти: ни хитрость, ни прилежание, ни успехи в школе.

Адольфа не связывали с отцом никакие нежные чувства (любопытно, что в «Майн Кампф» он называет его «господин отец»). Постепенно он проникся лютой ненавистью к отцу. Развитию этого чувства ничто не препятствовало. По-другому обстоят дела, если у отцов (или матерей) приступы ярости чередуются с ласковым обращением. Здесь ненависть не столь ярко выражена. У этих людей другие проблемы. Они выбирают себе партнеров с такой же искаженной структурой психики, как и у них, склонных к крайности в поведении, затем никак не могут расстаться с ними и живут, ожидая, что доброта возьмет верх над жестокостью. Впрочем, они неизбежно разочаровываются. Такие садомазохистские отношения гораздо сильнее любовных связей и представляют собой перманентное саморазрушение.

Как уже было сказано выше, поведение маленького Адольфа никак не влияло на отношение к нему отца. Побои были ежедневными. Ему оставалось лишь загонять боль внутрь, т.е. заниматься отрицанием своего подлинного Я и идентифицировать себя с мучителем. Никто не мог ему помочь, даже мать, ибо она тоже испытывала страх перед Алоизом, т.к. сама нередко становилась жертвой побоев (ср. Toland, S.26).

Точно такое же постоянное ощущение угрозы для жизни было свойственно евреям в «Третьем рейхе». Попробуем представить себе такую сцену. На еврея, вышедшего на улицу, например, купить молоко или хлеб, нападает штурмовик, который вправе делать с ним все, что хочет, все, что ему в голову взбредет и что в данный момент требует его подсознание. Еврей ничего не может сделать, точь-в-точь, как в детстве Адольф Гитлер. Если он вздумает защищаться, его забьют и затопчут до смерти. Вспомним, что доведенный до отчаяния одиннадцатилетний Адольф сбежал из дома, намереваясь вместе с тремя приятелями спуститься вниз по реке на самодельном плоту. За этот, если так можно выразиться, акт сопротивления отец едва не забил его до смерти (см. Stierling, S.23). У еврея также нет никакой возможности убежать, все пути отрезаны или ведут к воротам Освенцима или Треблинки.