В начале была командная строка - [3]

Хакер: «Но если вы возьмете один из наших свободных танков, то мы пошлем добровольца в ваш дом, чтобы отремонтировать его бесплатно, пока Вы спите!»

Покупатель: «Держитесь в стороне от моего дома, уроды!»

Хакер: «Но…»

Покупатель: «Вы, что не видите, что все покупают фургоны?»

Бросание бит

Связь между автомобилями и способами взаимодействия с компьютерами, не возникла бы во мне в то время, когда я участвовал в заездах на той самой эМ-Джи-Би. Я записался в класс компьютерного программирования в Средней Школе Эймса. После нескольких вводных лекций, нам, как студентам, разрешили посещать небольшую комнату, содержащую телетайп, телефон, и старомодный модем, состоящий из металлического ящика с парой резиновых чашек наверху (примечание: многие читатели, пробираясь сквозь это последнее предложение, вероятно почувствовали первый укол страха, что этот очерк вот-вот обернется скучным воспоминанием о том, как хреново нам было, в старые дни; остальные уверены, что я как раз размещаю мои фигуры на шахматной доске, как бы, готовясь поставить вопрос ребром перед обсуждением чего-то навроде Программного Обеспечения с Открытыми Исходниками). Телетайп был точно того же рода машин, какие десятилетиями использовалась, чтобы посылать и принимать телеграммы. В общем, это была громкая пишущая машинка, которая могла воспроизводить только БУКВЫ ВЕРХНЕГО РЕГИСТРА. На одной стороне ее была установлена меньшая машина с длинной бобиной бумажной перфоленты на ней, с бункером из чистого пластика внизу.

Чтоб законектить это устройство (которое вообще не компьютер) с мэйнфреймом Университета штата Айовы через весь город, вы должны приобрести телефон, набрать номер компьютера, послушать странный шум, и затем шлепнуть телефонную трубку на резиновые чашки. Если ваша цель была истинной, один должен раскатать свои неопреновые губы вокруг наушника, а другой вокруг мундштука, для участия в чем-то типа информационного soixante-neuf (франц., обозначение «поз. 69», прим. перев.). Телетайп задрожит, словно под властью духа далекого мэйнфрейма, и начнет выстукивать загадочные сообщения.

Поскольку машинное время было дефицитным ресурсом, мы использовали своего рода пакетную технику обработки. Прежде, чем заняться дозвоном, мы должны были включить перфоратор ленты (вспомогательная машина, закрепленная на стороне телетайпа) и набрать наши программы. Всякий раз, когда мы ударяли по клавише, телетайп шлепал букву на бумагу перед нами, так что, мы могли бы прочитать, что набрали; но в то же самое время он должен был преобразовать букву в набор восьми двоичных цифр, или битов, и проколоть соответствующий шаблон из отверстий по ширине бумажной перфоленты. Мелкие кружочки бумаги от пробитой ленты порхали вниз в «чисто пластиковый» бункер, который медленно заполнялся, что можно сравнить разве что, с реальными битами информации. В последний день учебного года, самый умный в классе (не я) выпрыгнул из-за стола и рассыпал несколько горстей этих битов над головой нашего учителя, подобно конфетти, типа это была как бы полу-аффективная шутка. Вид этого человека, сидящего там, схваченный стоп-кадром в начальной стадии атавистической реакции, типа «ща кто-то огребет», с миллионами битов (т. е. мегабайт), сыплющихся на его волосы, в ноздри и рот, то, как его лицо постепенно становится пурпурными, словно готовое взорваться, — наиболее запоминающаяся из всех сцен в моем формальном образовании.

Во всяком случае, не будет секретом, что мое взаимодействие с компьютером имело чрезвычайно формальную природу, и четко разделено на отдельные фазы, типа.: (1) сидя дома с бумагой и карандашом, в милях и милях от любого компьютера, я должен обдумать очень и очень тщательно, что я хотел бы, чтобы компьютер сделал, и перевести мои намерения на компьютерный язык — серию алфавитно-цифровых символов на странице. (2) я должен пронести это через своего рода информационный санитарный кордон (три мили снежных заносов) в школу и забить эти буквы в машину — не в компьютер — каковая должна преобразовать символы в двоичные числа и записать их образ на перфоленту. (3) Затем, через резиновые чашки модема, я должен послать те цифры в университетский мэйнфрейм, который (4) делает расчеты и посылает другие числа обратно на телетайп. (5) Телетайп должен преобразовать эти числа снова в буквы и напечатать их на странице и (6) я визуально должен воспринять буквы как значимые символы.

Разделение труда, связанное с этим, всем вполне понятно: компьютеры делают расчеты в битах информации. Человечество воспринимает биты как значимые символы. Но это различие теперь размыто, или, по крайней мере, усложнено, с приходом современных операционных систем, которые используют, и часто небрежно, силу метафор (сравните расхожее «власть имен», прим. перев.), чтобы сделать компьютеры доступным для широкой аудитории. И так — всю дорогу, возможно из-за тех метафор, которые делают операционную систему своего рода творением людей искусства, получающих эмоциональный заряд и растущую привязанность к этим софтинам, также, как папочка моего друга торчал от своей эМ-Джи-Би.