В начале была командная строка - [22]

В основе своей, MacOS могла делать только одну вещь за раз. Прокручивание меню на экране — одна вещь. Так, когда меню опускалось, «Макинтош» был не в состоянии делать что-то еще, пока этот нерешительный пользователь не отпускал кнопку.

Это не так плохо для единичного пользователя, на машине с единственной программой (хотя это тоже довольно плохая вещь), но по-настоящему хреново в машине, которая находится в сети, поскольку участие в сетевой обработке подразумевает своего рода непрерывное взаимодействие низкого уровня с другими машинами. Отказываясь откликаться на запросы сети, «Мак» вызвал общесетевую аварию (такое было возможно в одноранговых сетях с передачей маркера по кольцу, когда вся мало-мальски важная работа возлагалась на центральный процессор — теперь всякой низкоуровневой ерундой занимаются специальные микроконтроллеры, не отвлекая вычислительную мощность от просмотра любимых видеофильмов, рисования в «Фотошопе» и раскладывания пасьянсов. — Прим. перев.).

Чтоб работать с другими компьютерами, сетями и с различными другими видами «железяк», ОпСистема должна быть несравненно более сложной и мощной, чем MS-DOS или изначальная MacOS. Единственный способ подключиться к Интернету, которым стоит заниматься серьезно — PPP, протокол «Точка-Точка», который на время делает ваш компьютер полноценный членом Глобальной Сети, со своим собственным однозначным адресом и различными привилегиями, правами и обязанностями, возложенными на него. Технически это означает, что ваша машина выполняет TCP/IP протокол, который, чтобы сделать длинный рассказ коротким, закручен вокруг пересылки пакетов данных взад и вперед, в незаданном порядке, и в непредсказуемое время, согласно продуманному и изящному набору правил. Но пересылка пакета данных является той же отдельной вещью, и так OS, которая может только делать одну вещь за один раз, не может одновременно быть частью Интернета и делать что-нибудь еще. Когда TCP/IP был изобретен, его выполнение было привилегией, зарезервированной для «Серьезных Компьютеров» (поначалу, особенно в среде профи, бытовало снобистское пренебрежение «игрушками электроников-любителей», т. е. неспециализированными микрокомпьютерами. — прим. перев.) — мэйнфреймов и мощных мини-компьютеров, использовавшихся в технических и коммерческих установках — так что протокол создавался из предположения, что каждый компьютер, использующий его, — серьезная машина, способная делать многие вещи одновременно. Не говоря худого слова, машина под управлением «Юниха» (жарг., фамильярн. от UNIX — эта легендарная («настоящая!») ОпСистема с самого начала была многозадачной, и как это часто бывает, с другой стороны баррикад — в среде «любителей» — считалась излишне заумной и тяжелой для освоения, хотя до сих пор пользуется заслуженной любовью «упертых Юниксоидов», т. е. профессионалов, за мощность, надежность, обилие инструментов и возможностей — прим. перев.). Ни MacOS, ни MS-DOS изначально не были заточены под работу в сети, и когда Интернет стал горячей темо, должны были последовать радикальные изменения.

Когда мой Powerbook разбил мне сердце, и когда «Ворд» перестал распознавать мои старые файлы, я «переподсел» на Unix. Очевидной альтернативой для MacOS должна была бы стать «Винда». Я по натуре не имею ничего против Microsoft, или Windows. Но стало прекрасно видно, что старые операционные системы для персональных компьютеров «перезрели», и с виду порядком перенапряглись, и, возможно, наилучшим было избегать их, пока они не научились ходить и жевать жвачку одновременно.

Переключение произошло в конкретный день, летом 1995-го. Я попал в Сан-Франциско на пару недель, используя мой PowerBook, чтобы поработать над одним документом. Текст был слишком большим, чтобы влезть на единственный «флопик», и, так случилось, что я не сделал резервную копию с тех пор как вышел из дома. PowerBook благополучно «упал» и стер файл целиком.

Это случалось как раз, когда я выходил за порог, чтобы посетить компанию называемую «Электрические Сообщества», которая в те дни была в Лос Альтосе. Я взял свой PowerBook с собой. Мои друзья в «Электрических Сообществах» были пользователями «Маков», у которых были всякого рода софтины для восстановления файлов и отката после сбоев диска, и я был уверен, что смогу вернуть большую часть файла.

Как оказалось, две разных маковских восстановительных утилиты не в состоянии найти никаких следов, что мой файл вообще когда-либо существовал. Он был полностью и систематически стерт. Мы прошли весь жесткий диск блок за блоком и обнаружили отдельные фрагменты бесчисленных старых, отвергнутых и забытых файлов, но ни одного из тех, что мне были нужны. Метафорический сдвиг был особенно жестоким в тот день. Это было типа того, как наблюдать, что девушка, которую ты любил последние десять лет, погибла в автокатастрофе, и затем присутствуя на вскрытии, ты узнаешь, что под одеждой и макияжем она была всего лишь мясом и кровью.

Я, по-видимому, наматывал вокруг офисов «Электрических сообществ» в некотором роде первобытного Бешенства Джунглей, поскольку в тот момент синхронно произошли три странные вещи. (1) Рэнди Фармер (машинный перевод «Похотливый Фермер» — прям вот так, с больших букв, — прим. перев.), coоснователь компании, прибыл с коротким визитом вместе со своей семьей — он тогда восстанавливался после хирургии. У него было немного горячих сплетен: «Форточка 95 выходит сегодня». Это означало, что новая операционная система Microsoft в тот день «имела быть» установленной на специальный лазерный диск, известный как «Золотой Мастер» (оригинальный образец записи, — прим. перев.), который должен был использоваться, чтобы нашлепать «джинтиллионы» копий для подготовки к громкому релизу через несколько недель. Эта новость была воспринята персоналом «Электрических сообществ» с раздражением, включая того чела, чья офисная дверь была облеплена обычным ассортиментом мультяшек и побасенок, например, (2) копия мультфильма про Дильберта, в котором Дильберт, многострадальный корпоративный инженер-программист, встречает полного, бородатого, непостижимого человека изрядного возраста — немного похожего на Санту, но более темного, и с… изрядным самомнением. Дилберт распознает в этом человеке, основываясь на своих способностях влиять на людей, хакера системы Unix, и реагирует с определенной смесью нервозности, благоговения и враждебности. Дилберт слабо отмахивается от беспокоящего незваного гостя на протяжении пары кадров; хакер «Юниха» слушает с каким-то яростным, всепобеждающим спокойствием, затем, в последнем кадре, кладет что-то в карман Дильберту. «Здесь „никель“, малыш, — говорит он, — ступай, купи себе настоящий компьютер». (3) Владелец двери и мультяшек был некий Даг Барнс. Барнс был известнен в отстаивании еретических мнений на предмет операционных систем. В отличие от большинства технарей в Районе Бухты, которые предпочитали Macintosh, полагая, что это «истинная машина хакера», Барнс любил замечать, что «Мак», со своей герметически запечатанной архитектурой, был на самом деле враждебен хакерам, которые склонны к опытам и «погрязли» в открытости. Напротив, линейка машин, совместимых с IBM, которые могут легко быть разобраны и собраны обратно, была гораздо больше «хакерабельна».