В мутной воде - [49]

«А мы… мы чем им отплачиваем?»

И перед ним пронеслись картины одна другой печальнее, одна другой возмутительнее…

— Вот и перевязочный, Алексей Алексеевич! — проговорил Барсук над головою Венецкого.

Солдаты остановились среди болгарской деревни, перед домом, на крыльце которого развевался флаг с красным крестом. У крыльца, освещенного фонарем, суетился фельдшер и стояла куча легко раненных солдат.

— Неси сюда!.. — крикнул фельдшер.

Венецкого принесли в довольно большую комнату, освещенную свечами и фонарями. В комнате было душно и смрадно, несмотря на отворенные окна. На полу, устланном соломой, лежали рядами раненые, и комната оглашалась стонами и жалобами. У двух больших столов, посреди комнаты, доктора с засученными рукавами, в кожаных фартуках, работали над человеческим мясом; фельдшера с полотенцами стояли около… Венецкий с ужасом взглянул на этот приют людских страданий. «На воздухе так хорошо было, а здесь так скверно!» — испуганно подумал он, и ему хотелось скорей на воздух.

Солдаты в нерешительности остановились, не зная куда идти.

В это время свежее румяное женское лицо заглянуло в носилки. Венецкий заметил мягкий взгляд, брошенный на него, и услышал тихий голос, обращенный к солдатам:

— Сюда несите. За мной!

Его пронесли к стене, в дальний угол, бережно опустили носилки и положили на солому рядом с другим раненым офицером.

— Воды, бога ради, воды! — простонал раненый, увидя сестру.

— Сейчас… сейчас я вам принесу пить, голубчик… Потерпите секунду! — говорила сестра, участливо взглядывая на раненого…

Тот ответил благодарным взглядом, перестал стонать и, взглянув на нового соседа, спросил:

— Вы куда ранены? Легко?

— В ногу. Кажется, легко.

— И я в ногу осколком гранаты, но тяжело!.. — с завистью в голосе произнес он. — Господи!.. какая мука!.. Скорей бы доктор осмотрел, а то долго как! — снова застонал он.

— Я сейчас приду к вам! — обратилась сестра к Венецкому, — сию минуту! И вам воды принесу! — сказала она соседу.

С этими словами она торопливо ушла.

— Прощайте, ваше благородие! — проговорил Барсук, наклоняясь над Венецким.

— Спасибо… всем вам спасибо! Никогда не забуду, что вы для меня сделали…

Он протянул руку и крепко пожал руку Барсука.

— Кланяйся всем… Еще раз спасибо!

— Скорей, ваше благородие, извольте поправляться! — участливо сказали солдаты и ушли прочь.

Венецкий проводил их глазами и терпеливо стал дожидаться прихода сестры. Кровь лила из его раны.

Не прошло и минуты, как около него уже положили нового соседа, совсем мальчика, белокурого юнкера. Он был как смерть бледен, глядел испуганным, умоляющим взглядом и все хватался рукой за бок и вздрагивал, когда в комнате раздавались отчаянные стоны…

Пришла сестра и сделала Венецкому перевязку. Боль была ужасная, но он терпеливо переносил ее. Он взглядывал на сестру, стараясь по лицу ее угадать, как опасна рана.

— Сестра… скажите… моя рана опасна? — наконец решился спросить Венецкий.

— Нет… Нисколько!.. Сейчас доктор осмотрит вас!..

— Сестра… Сестрица!.. Помогите мне!.. Если б вы знали, как я страдаю! — проговорил юнкер.

— Сию минуту, голубчик… Вот только с ними кончу… Вот и готово.

Она уже снимала шинель с мальчика-юнкера, наклонившись над ним. Венецкий заметил, как вдруг лицо ее стало угрюмо, и он понял, что рана бедного мальчика опасна.

— Голубушка! Скажите, ведь я… я буду жить?.. — спросил он робким, тоненьким голосом.

— Разумеется!.. — отвечала сестра, не глядя на него.

— Мне ведь вынут пулю? да?.. Но отчего ж так тяжело… горит внутри… везде горит… Дайте мне пить… пить… Скорее!

Сестра пошла за водой, а мальчик вдруг заплакал:

— Ах! Мне не жить. Я это чувствую… Боже, как тяжело!

Он вдруг весь вытянулся, отчаянно замахал рукой, хотел приподняться и в бессилии опустился на изголовье… Он тяжело, прерывисто дышал… глаза его стали мутнеть…

Пришла сестра, поднесла ему воды, но мальчик уже был мертв. Его тотчас же унесли.

Сосед продолжал стонать и жаловаться, что долго не осматривает доктор.

Наконец его понесли и положили на стол. Доктор стал возиться около него.

Венецкий смотрел на стол. Он увидал, как при свете блеснул какой-то нож и услыхал какие-то отрывистые стоны: «Ах, не надо… Нельзя так. Доктор… доктор, ради бога, не надо!» Затем все смолкло… Через несколько минут что-то скатилось на пол. Венецкий увидал окровавленную ногу и зажмурил глаза.

Пришли за ним. Ему стало страшно, когда его положили на стол и он увидал серьезное, вспотевшее лицо доктора. Руки его были все в крови. Он закурил папироску и отдыхал, пока с ноги Венецкого снимали перевязку.

Доктор наклонился, пощупал руками около раны, подавил вокруг нее, потом взял зонд и запустил в рану.

— Больно? — спросил он его добродушно.

— Больно.

— Ну, это не беда. Поздравляю вас… Вы ранены очень счастливо… без повреждения кости! — весело сказал он и, обратившись к сестре, проговорил:

— Сделайте ему перевязку. Его можно сегодня же везти в госпиталь. Недель через пять будете совсем здоровы! — обрадовал он Венецкого, махнув ему головой. — Следующего! — крикнул доктор.

Венецкого унесли, и место его на столе было тотчас же занято.

— По счастию, я не ошиблась, когда сказала вам, что ваша рана не опасна! — ласково улыбаясь добрыми глазами, говорила сестра, оканчивая перевязку. — Вас сегодня же увезут в госпиталь. Там вам будет хорошо…