В Мраморном дворце - [61]
Как и Папу Римского, мне очень хотелось видеть императора германского Вильгельма II. Гуляя по Риму вместе со служившим в нашем посольстве бароном Икскюлем, мы встретились с германским морским офицером, флигель-адъютантом германского императора. Он оказался знакомым Икскюля. Последний от него узнал, что император находился в то время в Потсдаме. Я написал нашему послу в Берлине Свербееву, прося устроить мне свидание.
Ответ от Свербеева пришел, когда я уже был в Каннах. На Французской Ривьере я вел спокойную жизнь, много читал и сидел дома. Свербеев сообщал, что император германский примет меня в указанный день в Берлине и что после приема я приглашаюсь присутствовать на присяге новобранцев Берлинского гарнизона, а после присяги – на завтраке в офицерском собрании Гвардейского гренадерского императора Александра I полка, шефом которого состоял наш государь.
В Берлин я приехал рано утром. На вокзале меня встретил барон Икскюль, и мы отправились с ним в гостиницу “Континенталь”, где мне отвели прекрасное помещение из двух комнат, гостиной и спальни, с большой ванной. Я завтракал у нашего посла Свербеева в русском посольстве на Унтер ден Линден.
Свербеев был очень симпатичный человек. Кроме посла, меня и Икскюля, завтракали еще двое служащих посольства. Комнаты в посольстве были красиво и со вкусом убраны. В разговоре с послом я выразил пожелание осмотреть военный музей “Цейхгауз”. Свербеев тут же приказал позвонить по телефону в музей и попросить, чтобы мне его показали. После завтрака я отправился туда с Икскюлем. Нас встретил какой-то господин, служивший в музее.
Я был в нем в первый раз в 1899 году; теперь я снова любовался громадными картинами, изображавшими сражение с Наполеоном в 1814 году и сражения франко-прусской войны 1870–1871 гг. Мне бросилась в глаза любопытная деталь: император Александр I, игравший первую роль в освобождении Европы, был на всех картинах изображен на втором плане, а прусский король Фридрих-Вильгельм III, мой прапрадед, – на первом. Такова германская психология: “Deutschland u..ber alles!”
На следующий день я надел свою гусарскую форму, нарочно для этого выписанную из Павловска, и в сопровождении полковника Базарова поехал в замок. Перед замком уже собрались начальствующие лица, приехавшие на присягу Берлинского гарнизона. Среди них я узнал генерал-фельдмаршала фон дер-Гольц-пашу, который реорганизовал турецкую армию.
Меня провели в большую комнату, в которой стояла модель военного корабля, а также висела картина из морской жизни. Там стояли генерал-адъютант германского императора фон Плессен и несколько флигель-адъютантов. Все они были в пальто, готовые идти на присягу. Я заметил в соседней комнате на столе их каски с султанами.
Ждать пришлось недолго. Один из флигель-адъютантов пригласил меня в соседнюю комнату. Войдя в нее, я оказался перед императором. Он был среднего роста, уже пожилой, со строгими чертами лица и седеющими волосами. Он тоже был в пальто, но с меховым воротником, в ленте Черного Орла и препоясанный шарфом с длинными кистями. Из-под его мехового воротника виднелся шитый и уже поношенный воротник общегенеральского мундира. Император выглядел совсем не элегантно.
Он задал мне несколько банальных вопросов, которые обычно задают в подобных случаях, и называл меня “mеin Prinz”. Мы стояли друг против друга посреди небольшой и некрасивой комнаты. Перед тем как меня отпустить, император просил меня передать моим родителям, что он “legt sich zu ihren Fu..ssen”.
Выйдя от него, я прошел в отведенную мне комнату, в которой должен был надеть пальто, чтобы идти на присягу. Меня уже ждал там мой камердинер Рымарь. Мне пришлось торопиться, чтобы поспеть на парад до прибытия императора.
Когда я вышел из подъезда, император уже выезжал верхом из ворот замка. В воротах я встретился с генералом И. Татищевым, который состоял при императоре германском.
Татищев меня провел на мое место, то есть туда, где стояли три сына императора. Старшим из них был принц Эйтел-Фридрих, второй сын императора. Они предложили мне встать справа от них. На площади перед замком были выстроены новобранцы Берлинского гарнизона, то есть гвардейских полков. Они были в парадной форме, в шинелях, без оружия. Пастор сказал слово с поставленной на площади кафедры.
Я забыл упомянуть, что император, выехав из ворот замка, объехал фронт солдат. Перед императором ехали два флигель-адъютанта на тощих лошадях. Свита императора была совсем маленькая, всего из трех или четырех человек, среди которых был генерал-адъютант фон Плессен. Как и флигель-адъютанты, ехавшие впереди, они сидели на тощих лошадях. Зато у императора была большая и хорошо упитанная лошадь с очень длинной зимней шерстью, что было очень некрасиво.
Император здоровался с солдатами, и они что-то ему отвечали. Во время речи пастора император стоял верхом посередине плаца с фельдмаршальским жезлом в руке. Султан его каски развевался по ветру.
После пастора говорил сам император, но я ничего не мог разобрать из его речи, как, должно быть, и солдаты, к которым он обращался. Затем солдаты выстроились в несколько каре. Император со свитой становился посередине каре, и полковой адъютант читал текст присяги, а солдаты с поднятыми правыми руками его повторяли. Я с принцами ходил за императором, но вдалеке от него.
А. Моруа — известный французский писатель. Среди его произведений — психологические романы и рассказы, фантастические новеллы и путевые очерки, биографии великих людей и литературные портреты. Последние и составляют настоящий сборник. Галерея портретов французских писателей открывается XVI веком и включает таких известных художников слова, как Монтень, Вальтер, Руссо, Шатобриан, Стендаль, Бальзак, Флобер, Мопассан, Франс, Пруст, Мориак и другие. Все, написанное Моруа, объединяет вера в человека, в могущество и благотворное воздействие творческой личности. Настоящий сборник наряду с новыми материалами включает статьи, опубликованные ранее в изданиях: А.
Офицерство в царской России всегда было особой «кастой», отличающейся как от солдат, так и от гражданских людей. Отстраненность от общества объяснялась, в частности, и тем, что офицеры не имели права присоединяться к политическим партиям, а должны были на протяжении всей жизни руководствоваться лишь принципами долга и чести. Где офицеры конца XIX – начала XX века проводили время, когда могли жениться и как защищали свою честь? Обо всем этом вы узнаете из мемуаров русских офицеров XIX века.
Иван Васильевич Бабушкин -- один из первых рабочих-передовиков, которые за десять лет до революции начали создавать рабочую социал-демократическую партию. Он был одним из активнейших деятелей революции, вел пропагандистскую работу во многих городах России, участвовал в создании ленинской "Искры", возглавлял революционное движение в Иркутске. Кроме непосредственно воспоминаний И.В. Бабушкина, издание включает краткую биографическую справку, некролог Ленина о Бабушкине, а также приложение -- "Корреспонденции И.В.
Мария Ялович (1922–1998), дочь адвоката-еврея, сумела уцелеть при национал-социализме, скрываясь от властей в Берлине. После освобождения в 1945 году осталась в городе, стала профессором античной литературы и культурологии в Университете им. Гумбольдта. Ее сын Херман Симон, основатель и многолетний руководитель фонда “Новая Синагога – Centrum Judaicum”, упросил мать незадолго до смерти надиктовать на пленку историю ее спасения. На основе 77 кассет он вместе с писательницей Иреной Штратенверт подготовил эту книгу.
БЕЗРУЧКО ВАЛЕРИЙ ВИКТОРОВИЧ Заслуженный артист России, член Союза театральных деятелей, артист, режиссёр, педагог. Окончил Театральный институт им. Щукина и Высшие режиссёрские курсы. Работал в Московском драматическом театре им. А.С. Пушкина. В 1964–1979 гг. — актёр МХАТа им. Горького. В последующие годы работал в Московской Государственной филармонии и Росконцерте как автор и исполнитель литературно-музыкальных спектаклей. В 1979–1980 гг. поставил ряд торжественных концертов в рамках культурной программы Олимпиады-80 в Москве.
«Последние полтора десятка лет ознаменовались небывалой по своему масштабу публикацией мемуаров, отражающих историю России XIX — начала XX в. Среди их авторов появляются и незаслуженно забытые деятели, имена которых мало что скажут современному, даже вполне осведомленному читателю. К числу таких деятелей можно отнести и Василия Силовича Кривенко, чье мемуарное наследие представлено в полном объеме впервые только в данном издании. Большое научное значение наследия В. С. Кривенко определяется несколькими обстоятельствами…».