В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей - [17]
Водовозные дела
Задуманный еще императрицей Екатериной II и осуществленный в постройке генерал-лейтенантом фон Бауэром в 1779–1805 годах мытищинский водопровод брал свое начало в заболоченных водоемах в 20 верстах к северу от Москвы в селе Большие Мытищи.
Самотечный водопровод нес чистую воду из ключей по каналам и трубам, отделанным кирпичом, параллельно Троицкому святому тракту.
Для перехода через речки и лощины на водопроводе были устроены сифоны и подтрубные или водопроводные мосты. Среди них замечательнейшим стал тот, что идет через лощину реки Яузы — Ростокинский акведук, сохранившийся до наших дней. Длина этого водопроводного моста — около 350 сажен. Его столбы (или быки) сложены из мячковского известняка на цоколе из татаровского дикаря. Этот же дикарь употребили и на обложку столбов и ребер арок, а сами арки моста, как и стены мостового водопровода, выведены из кирпича на цементе.
От акведука вода направлялась к Алексеевскому водопроводному зданию. Далее поступала к Крестовским (или Троицким) водонапорным башням.
У нынешнего Крестовского моста были установлены водокачные паровые машины, которые качали мытищинскую ключевую воду в фонтаны и распределительные сооружения всего центра Москвы, доходившие почти до самой Москвы-реки.
В чугунной трубе от водоподъемного здания вода шла по своей магистрали вначале по линии 1-й Мещанской улицы (ныне проспект Мира) в резервуар, помещенный в Сухаревой башне. По этой улице были устроены четыре пожарных колодца и один — разборный для жителей, приходивших сюда с ведрами и ушатами. От Сухаревой башни вода разводилась в пять главных московских фонтанов: Шереметевский (на Сухаревой площади), Лубянский, Петровский (на Театральной площади), Воскресенский (он сохранился и украшает Воскресенскую площадь с тыла каменного Карла Маркса) и Варварский (на Варварской площади, в ее центре, напротив церкви Всех Святых на Кулишках). В середине улицы Сретенки был устроен еще один пожарный колодец.
Когда случались московские пожары, пожарные команды допускались к водоразборным сооружениям без очереди и набирали воду в неограниченном количестве.
От фонтанов были еще отводы: от Шереметевского — в Сандуновские бани, от Лубянского часть воды шла в три водоема в Китай-городе, устроенных на случаи пожаров: на Никольскую, Ильинку и Варварку. От Петровского фонтана вода поступала во Временную тюрьму «Яма» и в бани купца Челышева (на их месте ныне стоит гостиница «Метрополь»). От Воскресенского фонтана снабжались здания Кремлевского дворца, а от Варварского — Императорский Воспитательный дом. Магистраль заканчивалась малым фонтаном в Зарядском переулке.
Арбатская, Тверская и другие близлежащие части Москвы, исключая Замоскворечье, получали воду через Москворецкий водопровод, бравший начало от Бабьегородской плотины. Но ни в этих районах, ни в Замоскворечье фонтанов не было. Вода подводилась к публичным колодцам с возвышенными бассейнами.
Заяузье, Басманная и Лефортовская части Москвы стали централизованно снабжаться водой значительно позже — лишь во второй половине XIX века. Здесь уместно похвалить мытищинское болото, лосиноостровские леса и императрицу Екатерину.
Водопровод с протекавшей по его трубам рукотворной рекой был подобен живому организму. Он жил своею жизнью, имел определенные порядки во взаимодействии с горожанами. Есть свидетельства этих взаимодействий. К ним можно отнести письмо от 28 марта 1886 года обывателя Василия Васильева в Московскую городскую думу, ее голове:
«Не знаю, известно ли вам как богатому человеку, до чего доведена эксплуатация бедняков… продавцами городской воды…
В Москве есть общество состоятельных кулаков, которые своевольно разделили Москву по водоснабжению на участки. Каждый участковый хозяин имеет несколько рабочих лошадей, телеги и водяные бочки, которые отдают внаем водовозам с обязательством ежемесячно уплачивать им известную плату.
Водовоз, получив от сдатчика известную часть улицы с известным количеством домов, сам делается самостоятельным хозяином по водоснабжению. Он уговаривается с обывателями этой местности об оплате за каждое ведро воды. Плата эта налагается по его усмотрению, преимущественно по 1 копейке с ведра. Главный наниматель становится в полную зависимость от произвола этого грубого мужика-водовоза…»
Если случалась ссора с водовозом, получить от него воды было уже невозможно, а сосед-водовоз ни за какие деньги воду не поставлял: такова была договоренность между всеми водовозами.
Вода в городе давалась недешево. Водовозы в своем большинстве были пьяницами, могли неделями не развозить воду. Тогда обывателям приходилось воду покупать в лавках от 2 до 5 копеек за ведро. А по прошествии месяца водовозу нужно было отдавать деньги сполна, не вычитая им пропущенных дней, иначе водовоз давал отказ на будущее.
В такую кабалу попадали почти все москвичи. Во время разлива Москвы-реки водовозы снабжали в первую очередь обеспеченных обывателей. Остальную воду они продавали лавочникам, которые в этот период брали с бедняков наивысшую плату — 5 копеек за ведро, делясь выручкой с поставщиками воды.
