В мире мерзости и запустения. – «Гимназические очерки» г. Б. Никонова - [2]
"Но, Боже мой! – говоритъ авторъ,– чего это ему стоило!.. Изумительная несправедливость гимназической программы, обрушивающей тяжесть ученія, главнымъ образомъ, на маленькіе классы и позволяющей старшимъ лѣниться и бить баклуши, дѣлала то, что Аркатовъ не зналъ теперь почти ни минуты отдыха. Высиживая въ состояніи напряженія пять часовъ въ гимназіи, онъ и дома имѣлъ немного утѣшенія. Пообѣдавъ, онъ сейчасъ же принимался за уроки, и еле-еле успѣвалъ окончить ихъ къ 11-ти, а то и къ 12-ти часамъ ночи… Нерѣдко у него болѣла голова и ныло все тѣло какимъ-то необъяснимымъ образомъ – вѣроятно, отъ отсутствія сколько-нибудь порядочнаго воздуха въ гимназіи… И все свое внѣклассное время Аркатовъ употреблялъ на ученіе уроковъ. Онъ училъ ихъ, можно сказать, неистово; училъ, не только сидя за столомъ, но и прыгая на одной ногѣ по всѣмъ комнатамъ, и становясь вверхъ ногами, и лежа на кровати, уткнувши голову въ подушку, и даже залѣзая подъ кровать. Онъ словно поджаривался все время на медленномъ огнѣ отъ этихъ безконечныхъ, безпросвѣтныхъ уроковъ… Иногда, намаявшись за день, уже улегшись спать, Аркатовъ вдругъ съ ужасомъ вспоминалъ, что еще остался невыученный урокъ. Онъ торопливо одѣвался и, не смотря на протесты матери, принимался снова за ученіе. Покончивъ, наконецъ, и съ этимъ урокомъ, онъ ложился спать совершенно одурманеннымъ и долго не могъ уснуть, соображая, вызовутъ его завтра или нѣтъ, много ли еще не вызванныхъ изъ этого предмета учениковъ, или просто мучился вопросомъ, "слетитъ" онъ изъ первыхъ или не слетитъ? Съ тѣхъ поръ, какъ онъ попалъ въ первые ученики, этотъ вопросъ сдѣлался для него поистинѣ "проклятымъ вопросомъ". Онъ заслонялъ для Аркатова всѣ другіе вопросы, и въ жертву своему первенству Аркатовъ теперь приносилъ все: трудъ, удовольствія, чтеніе интересныхъ книгъ, и пр. Всѣ помыслы его устремлялись къ страшной гимназіи, и тамъ, въ этомъ страшномъ мѣстѣ ему нужно было непремѣнно поддерживать престижъ и славу перваго ученика, и не получить какъ-нибудь четверки или, Боже упаси, тройки! Единственное удовольствіе, которое Аркатову оставалось теперь въ жизни – это было сознаніе своего первенства, благодаря которому онъ уже не былъ несчастной сѣрой песчинкой въ необъятной массѣ другихъ сѣрыхъ песчинокъ-учениковъ. Его знали, онъ былъ личностью"…
Такъ быстро претворила гимназія способнаго и любознательнаго мальчика въ примѣрнаго ученика, ушедшаго цѣликомъ въ чисто формальную сторону ученія. Ставъ первымъ, онъ ухватился за внѣшнюю сторону и сталъ учиться уже не для удовлетворенія прежней своей любознательности, а для отмѣтокъ. Представимъ себѣ только психологію этой маленькой "личности", изъ души которой вытравили всѣ радости, всѣ живые порывы, дѣтскія увлеченія и стремленія и вмѣсто всего этого богатства втиснули туда – страсть къ пятеркѣ, какъ къ высшему идеалу, обожаемому предмету, цѣли всѣхъ стремленій и желаній. Что можетъ быть уродливѣе, сквернѣе, и пошлѣе? И это былъ лучшій продуктъ школы, которымъ она гордилась, какъ своимъ превосходнѣйшимъ произведеніемъ, образцовымъ плодомъ! Обыкновенно такіе образцовые продукты кончали или преждевременной смертью, не выдерживая въ младшихъ классахъ непосильной работы, или же благополучно дотягивали курсъ, оканчивая гимназію "медальерами", давно уже вошедшими въ поговорку: "Глупъ, какъ гимназистъ, окончившій съ медалью".
Съ Аркатовымъ не случалось этого. Въ старшихъ классахъ онъ началъ "портиться". Напряженное ученіе, непосильная работа и безсмысленная жажда быть непремѣнно первымъ вдругъ ослабѣла въ старшихъ классахъ подъ вліяніемъ новыхъ интересовъ, невѣдомо какими путями проникавшихъ въ гимназію, заглушенныя способности и страсть къ живому знанію дали себя знать, какъ только явился первый толчекъ извнѣ. Для Аркатова такимъ толчкомъ послужило увлеченіе писательствомъ и чтеніе,– опять-таки общая панацея, спасавшая нашихъ гимназистовъ отъ окончательнаго отупѣнія. Не даромъ въ числѣ самыхъ вредныхъ занятій считалось въ гимназіяхъ до послѣдняго времени именно чтеніе и, Боже упаси, сочинительство. Ничто такъ не преслѣдовалось и не искоренялось, какъ писательство, выражавшееся обыкновенно въ изданіи ученическихъ журналовъ и въ рефератахъ при совмѣстномъ чтеніи. Самое слово "рефератъ" являлось равнозначущимъ соціализму, и авторы рефератовъ, пойманные съ поличнымъ, рѣдко кончали гимназію благополучно. А сколько было изгоевъ за чтеніе!.. Но зато и все лучшее, что спасли въ себѣ ученики средней школы за эти тридцать лѣтъ плѣненія, было результатомъ чтенія, только его одного. Ни въ чемъ, пожалуй, не сказалось у насъ такъ ярко значеніе книги, какъ въ борьбѣ съ отупляющимъ вліяніемъ классической системы, которая преслѣдовала книгу съ ожесточеніемъ почти сектантскимъ. Ученическія библіотеки были доведены до полнаго оскудѣнія, а полученіе книгъ изъ другого источника обставлено самыми суровыми преградами. Общественныя библіотеки были строжайше воспрещены для учениковъ гимназій, журналы тоже, чтеніе даже русскихъ писателей ограничено до послѣдней степени. Трудно повѣрить, хотя это фактъ вчерашняго дня, что были запрещены для гимназистовъ Бѣлинскій и даже Данилевскій! Несмотря, однако, на самыя суровыя мѣры, до исключенія изъ гимназіи включительно, ученики все же добирались до книги. Правда, далеко не всѣ ученики пользовались ею, и жалобы профессоровъ университета на крайнюю неразвитость "зрѣлыхъ" въ общемъ вполнѣ справедливы. На массу учениковъ недостатокъ чтенія и опасность его оказали огромное принижающее вліяніе. Новой системѣ, въ которой книгѣ и чтенію отведено довольно видное мѣсто, прежде всего придется пріучить своихъ питомцевъ къ книгѣ и позаботиться объ устройствѣ библіотекъ. Всякій ненужный хламъ, который именуется нынѣ ученическими библіотеками, только загромождаетъ мѣсто въ гимназіяхъ, и придется начать съ его уничтоженія. Таково уже наслѣдіе классической системы, что прежде всего приходится расчищать почву, засоренную ею, и затѣмъ уже насаждать на ней новое сѣмя.
«Больше тридцати лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ появленіе «Записокъ изъ Мертваго дома» вызвало небывалую сенсацію въ литературѣ и среди читателей. Это было своего рода откровеніе, новый міръ, казалось, раскрылся предъ изумленной интеллигенціей, міръ, совсѣмъ особенный, странный въ своей таинственности, полный ужаса, но не лишенный своеобразной обаятельности…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Среди европейскихъ писателей трудно найти другого, который былъ бы такъ близокъ русской современной литературѣ, какъ Людвигъ Берне. Не смотря на шестьдесятъ лѣтъ, отдѣляющихъ насъ отъ того времени, когда Берне писалъ свои жгучія статьи противъ Менцеля и цѣлой плеяды нѣмецкихъ мракобѣсовъ, его произведенія сохраняютъ для насъ свѣжесть современности и жизненность, какъ будто они написаны только вчера. Его яркій талантъ и страстность, проникающая все имъ написанное…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Последние произведения г-на Чехова: «Человек в футляре», «Крыжовник», «Любовь». – Пессимизм автора. – Безысходно-мрачное настроение рассказов. – Субъективизм, преобладающий в них.
«Женскій вопросъ давно уже утратилъ ту остроту, съ которой онъ трактовался нѣкогда обѣими заинтересованными сторонами, но что онъ далеко не сошелъ со сцены, показываетъ художественная литература. Въ будничномъ строѣ жизни, когда часъ за часомъ уноситъ частицу бытія незамѣтно, но неумолимо и безвозвратно, мы какъ-то не видимъ за примелькавшимися явленіями, сколько въ нихъ таится страданія, которое поглощаетъ все лучшее, свѣтлое, жизнерадостное въ жизни цѣлой половины человѣческаго рода, и только художники отъ времени до времени вскрываютъ намъ тотъ или иной уголокъ женской души, чтобы показать, что не все здѣсь обстоитъ благополучно, что многое, сдѣланное и достигнутое въ этой области, далеко еще не рѣшаетъ вопроса, и женская личность еще не стоитъ на той высотѣ, которой она въ правѣ себѣ требовать, чтобы чувствовать себя не только женщиной, но и человѣческой личностью, прежде всего.
«На зарѣ возрожденія русскаго общества, когда впервые оно приступило къ сознательной планомѣрной работѣ и отъ узколичной перешло къ жизни общественной, встаетъ одинъ образъ, выдѣляющійся своей трагической красотой и нравственнымъ величіемъ среди окружающихъ его и не менѣе блестящихъ, и не менѣе талантливыхъ дѣятелей того времени. Юношески чистый, не запятнанный жизнью, чуждый низменныхъ стремденій обыденности, съ ея пошлостью и мелкими страстями…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Habent sua fata libelli.Эта старинная пословица невольно вспомнилась намъ, когда мы получили "для отзыва" романъ г. Мордовцева – "Знаменіе времени". Странное чувство не то смущенія, не то удивленія охватило насъ, нѣчто въ родѣ того, что испытываешь, встрѣтивъ совершенно неожиданно стараго знакомаго, съ которымъ давно разстался и давно позабылъ о его существованіи. Книга, гонимая нѣкогда, осѣненная ореоломъ "запрещенной", книга тѣхъ временъ, когда "еще намъ были новы всѣ впечатлѣнія бытія", и теперь выходитъ въ свѣтъ, какъ и всякая другая, и цѣна ей всего два рубля.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Комментарий к романам, вошедшим в 9 том "Двенадцатитомного собрания сочинений Жюля Верна".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.