В маленьком мире маленьких людей - [45]

Вот образчик того, как рассчитывается Ривеле со своими покупательницами. Перед нею — местная богачка Соре-Перл, украшающая свою шею перлами даже в будний день.

— С вас, Соре-Перл, причитается ни более и ни менее как за полдюжины пряников по шести грошей за штуку, шесть раз шесть, а? Сколько это выходит — шесть раз шесть? Как будто тридцать три, не так ли? И четыре сладких хлебца вы взяли, по восьми грошей за штуку, — мне самой они обошлись по семи, клянусь всем святым! Четырежды восемь как будто сорок восемь. Два больших пирога без мака и три маленьких с маком будем считать на круг за пять пирогов по двадцать четыре гроша за штуку. Клянусь жизнью, себе дороже стоит. Пять раз по двадцать четыре, сколько это будет? За шесть штук полагалось бы один целковый и шесть грошей, не так ли? Стало быть, за пять пирогов следует, если я не ошибаюсь, один целковый без шести грошей. Сколько же выходит всего? Тридцать три да сорок восемь — это восемьдесят два гроша. Прибавьте к этому целковый, выходит полтора целковых и двадцать два гроша. Снимем шесть грошей. Сколько же останется, если от полутора целковых с шестьюдесятью двумя копейками отнять шесть грошей? Рубль девяносто, не правда ли?

— Вот те и здравствуй! Что за шестьдесят две копейки? Откуда они у вас взялись? — подымает крик Соре-Перл.

И женщины начинают считать сызнова.

— Ах, Соре-Перл, душенька моя! Счет, кажется, ясен как на ладони. Полдюжины пряничков с изюмом по шесть грошей штука. Сколько это будет шесть раз шесть! Не сорок два гроша?..

— С праздником вас! Счет у вас растет, как на дрожжах, не сглазить бы. Раньше выходило тридцать три, а теперь вдруг стало сорок два.

Ничего не поделаешь. Раз дело доходит до денежных расчетов, без нашего брата мужчины не обойтись. Ривеле подзывает Нафтоле, который в это время занят с актерами. А Нафтоле терпеть не может, когда его отрывают от работы.

— Комедия с этими бабами! — сердито ворчит он. — Дважды два сосчитать не умеют. Ну, выкладывайте ваши счета, живо, быстро, время не ждет!

После такого грозного окрика обе женщины одним духом перечисляют Нафтоле все покупки. Нафтоле выслушивает их, закрыв глаза, и считает по пальцам, но скоро запутывается и, окончательно сбитый с толку, еще пуще раздражается. Он яростно обрушивается на жену:

— Тысячу раз тебе говорил: коли у тебя кошачьи мозги и ты не умеешь сосчитать дважды два, какого же черта тебе понадобилось продавать свой товар оптом? В розницу продавай, поштучно! Вот так, например: вы что взяли? Пряник? Платите шесть грошей! Еще пряничек — еще шесть грошей! Пирог с маком — кладите на стол двадцать четыре гроша! Еще один пирог — еще двадцать четыре гроша!

Богачку Соре-Перл такой способ расчетов, конечно, шокирует: не пристало ей, чтобы с ней рассчитывались, как с нищенкой какой-нибудь. Но ничего не поделаешь. У кого же ей покупать пряники и торты, как не у Ривеле? В праздник Пурим Ривеле — важная персона… Каждому овощу, как говорится, свое время. «Когда есть нужда в воре, — гласит пословица, — его и с петли снимают…» Недаром все местечко завидует ей:

— Золотые руки!.. Груды золота загребает… В праздник Пурим оба они лопатами золото загребают!..

4

Юный золотопряд — Нойах-резчик

Одних людей природа одарила приятным певучим голосом, других — тонкими пальцами, созданными для игры на скрипке, третьих — ногами, которые так и рвутся в пляс. Нойаха, старшего сына Нафтоле, природа наградила талантом к резьбе по дереву.

Когда Нойах был еще ребенком, он ходил весь в синяках от отцовских колотушек и материнских щипков.

— Привычка у мальчика день и ночь резать да крошить, все вырезывать, вырезывать!..

Чтобы выбить у мальчика дурь из головы, его отдали в хедер и крепко-накрепко наказали учителю хорошенько всыпать ему, если только у него будет обнаружен ножик. Пусть лучше прилежно учится. Но учение Нойаху не пошло впрок, и он вышел из хедера с очень ничтожным запасом знаний. Зато в резьбе по дереву он обнаружил необычайное дарование. Вырезывал он все, что попадалось на глаза. Нашлись в Касриловке ценители, утверждавшие, что бес вселился в пальцы этого мальчика, не иначе как бес. Живи он в большом городе, из него вышел бы… трудно даже сказать, что из него вышло бы. А пока что лучше бы у него руки отсохли, в синагоге на всех скамьях и столах он вырезывал каких-то человечков, птичек и, не будь рядом помянуты, свиней… За этих свиней Нойах получал по заслугам полной мерой и от отца, и от матери, и от раввина, и от синагогального служки, и от банщика — все кому не лень всыпали ему, каждый по мере сил своих.

— Охальник этакий! В священном месте — свиней!..

Но и эта расправа не послужила уроком для нашего резчика. Тлевшая в его груди искра таланта библейского Веселеила[53] не давала ему покоя. Известно, что великие открытия очень часто являются результатом неожиданности, простой игры случая. Так и дарование мальчика обнаружилось во всей своей силе совершенно случайно.

Было это за несколько дней до праздника Пурим. Мальчику преподнесли в подарок деревянную трещотку и колотушку, чтобы колотить Амана в синагоге. Нойах очень внимательно осмотрел трещотку со всех сторон, затем втихомолку разобрал по частям и вновь составил. И тут в голове его мелькнула мысль, что, будь у него материал и инструмент, он бы сделал такую трещотку и колотушку, которые за пояс заткнули бы все колотушки и трещотки, какие есть на свете. Материал и инструмент требуется самый простой — дерево и ножик. Но где их достать? С деревом еще туда-сюда: при случае можно стащить полено у мамы из-под печки. Но где взять инструмент? Как раздобыть ножик? И Нойаха осенила мысль (светлая голова!): взяв свою трещотку и колотушку, он пошел на базар продавать их. На вырученные деньги он уж как-нибудь приобретет ножик. Но случилась беда (со всеми изобретателями случаются непредвиденные несчастья!): первый же покупатель, которому Нойах предложил по дешевой цене колотушку и трещотку, схватил мальчика за руку и привел прямо к отцу: