В Магеллании - [54]
На второй год существования Либерии католики обзавелись школой, ни в чем не уступающей протестантской, а также церковью, которая высилась на правом берегу Яканы. Ее архитектурный стиль, несколько свободный, но тем не менее не нарушающий традиций, не имел ничего общего с тяжеловесной строгостью обычного храма.
Между верующими разных конфессий царили согласие и добрые отношения. Ничто не нарушало спокойной жизни колонии, существованию которой в самом начале угрожали враги какого-либо общественного порядка.
Между островом Осте и чилийским правительством сложились прекрасные отношения. С каждым годом чилийские власти все больше убеждались в правильности своего решения, которое принималось с дальним прицелом: они справедливо надеялись извлечь в будущем всяческие выгоды. Аргентина же, проводившая политику, осужденную лучшими мировыми экономистами, не могла ждать каких-либо ощутимых результатов, о чем свидетельствовало плачевное состояние ее колонии в Ушуае.
Узнав о провозглашении таинственного Кау-джера главой острова Осте, чилийское правительство поначалу забеспокоилось. Его пребывание в Магелланийском архипелаге оно с полным правом расценивало как подозрительное, а потому не скрывало своего недовольства. Однако теперь, когда остров стал независимой территорией, власти не имели права задержать Кау-джера, чтобы выяснить его происхождение и мотивы пребывания на острове. Был ли он человеком, просто-напросто не способным выносить ярмо какой-либо власти, взбунтовался ли он когда-то против всех законов человеческого общежития, был ли изгоняем изо всех стран с любым правящим режимом, подчиненных справедливым и необходимым законам, — его образ жизни позволял принять любую из этих гипотез. Останься он на Исла-Нуэве, ему бы не уйти от чилийской полиции. Но после усмирения мятежников и восстановления спокойствия, по мере успешного развития торговли и роста благосостояния остельцев, чилийские власти на все смотрели сквозь пальцы, а потому между главой острова Осте и губернатором Пунта-Аренаса трений не возникало.
Благодаря удачному местоположению между проливом Дарвина и заливом Нассау капитаны торговых судов стали отдавать предпочтение порту Либерии, где заход и стоянка были удобнее, чем в порту Пунта-Аренаса, перегруженном к тому же паровыми судами.
События и перемены, происшедшие на острове, сыграли большую роль в жизни Карроли. Он стал главным лоцманом острова, и многочисленные корабли, идущие на Пунта-Аренас или направлявшиеся в фактории, расположенные на других островах архипелага, неизменно обращались к его услугам. О том, чтобы расстаться с Кау-джером, не могло быть и речи, и он по-прежнему плавал на верном «Вель-Кьеже». Помогал ему сын, женившийся на канадской девушке. Они были ему так же преданны, как и во времена их бытности на Исла-Нуэве.
Так прошло шесть лет. Успехам остельцев можно было позавидовать. Под управлением Кау-джера остров превратился в образцовую колонию. Либерия щедро делилась опытом, и на острове выросли три поселка: на мысе Ру, в глубине залива Нассау и в самой крайней точке пролива Дарвина, напротив острова Гордон. Они, разумеется, подчинялись столице, и Кау-джер наведывался туда либо морем, либо по дорогам, проложенным сквозь леса и прерии.
Именно в это время, в ноябре 1887 года, Либерию впервые посетил губернатор Пунта-Аренаса, господин Агире. Процветающая колония поразила его. Он удивлялся всему: рациональному использованию природных богатств, единению людей разных национальностей, порядку, счастью и достатку в каждой семье. Понять губернатора можно: наконец-то он встретил человека, который не только не думал о славе, но был удовлетворен малым. Не скрывая восхищения, губернатор Пунта-Аренаса воскликнул:
— Остельская колония — творение ваших рук, господин управляющий, и правительство Чили счастливо, что предоставило вам возможность совершить это чудо!
— Этот остров попал под чилийское господство лишь в силу договора тысяча восемьсот восемьдесят первого года, — соизволил ответить Кау-Джер. — Возвращение острову его независимости — всего лишь акт справедливости.
От господина Агире не ускользнул смысл сказанного: Кау-джер не считал, что восстановление справедливости дает чилийскому правительству право претендовать на какую-либо признательность. Не желая вступать в дискуссию, губернатор изменил тему разговора.
— Во всяком случае, — сказал он, — я не думаю, что пассажиры «Джонатана» сожалеют об африканской концессии в заливе Лагоа.
— В самом деле, господин губернатор. Там бы они подчинялись португальцам, здесь же они не зависят ни от кого.
— Стало быть, все к лучшему?..
— Пожалуй, что так, — ответил Кау-джер.
— Мы надеемся, — продолжал господин Агире, — на дальнейшее развитие добрых отношений между Чили и островом Осте.
— Мы тоже на это надеемся, — сказал Кау-джер и добавил: — Возможно, Чилийская Республика, учтя результаты эксперимента, примененного к Осте, предоставит независимость и другим островам Магелланийского архипелага?..
Господин Агире не мог удержаться от улыбки, но ничего не ответил — вопрос не входил в его компетенцию.
