В любви, как на войне - [29]

– Он сегодня ночью снял отдельный номер. Мы бы хотели узнать какой?

– Триста первый, – ответила она.

– Он был один? – спросила я.

– Не знаю, вправе ли я отвечать на подобный вопрос… – замялась администраторша.

– Все ясно, он был не один, – оборвал ее Олег. – Можно спокойно идти завтракать.

Время талончиков на завтрак уже прошло, и мы поднялись в маленькое кафе на втором этаже.

– Как ты узнал, что он снял другой номер? -спросила я Олега.

– Догадался.

В кафе мы были единственными посетителями. Нам принесли чудесную желтоглазую яичницу с зеленью, настоящими помидорами и расплавленной корочкой острого сыра сверху, миску салата, лаваш и кофе. Отличный плотный охотничий завтрак.

– Как ты думаешь, это будет безнравственно, если мы закажем коньяку с утра? – спросила я.

– Не думаю, – ответил Олег и посмотрел на часы. – Уже почти час дня. 'Когда мы принялись за яичницу, дверь в кафе отворилась, и вошел Витя. Вид у него был впечатляющий.

– Вот он! – сказала я и потянулась за коньяком.

Мы с большим интересом наблюдали, как Витя двигается по направлению к буфетчице. Шел он очень прямо, не шатаясь и в целом выдерживая направление, с преувеличенной осторожностью пьяного человека.

– Смотри, как идет! – с восхищением сказала я. – Держится молодцом.

Солнце ослепительно светило в незашторенное окно. Витя приветливо улыбнулся буфетчице по-утреннему бодрой улыбкой и сказал:

– Добрый вечер!

– Доброе утро! – осторожно поправила его буфетчица.

– Боже мой! Так хорошо вошел, и такой прокол! – сказала я, отсмеявшись.

Витя сел с нами за столик с чашкой кофе. Он явно не разделял нашего веселья.

– Ну, как вчера? – спросил его Олег.

– Не помню, – хмуро отозвался Витя. – Снял какую-то девицу, пришел с ней в номер и уснул. Проснулся, деньги из брюк исчезли. И главное, обидно, что ничего не помню, – было что-нибудь или не было. Надо бы эту девицу отловить и деньги у нее отобрать.

Я гнусно захихикала.

– Вот вы тут бездельничаете и пьете, – вдруг сказал Витя, пафосно повышая голос, – а я вчера с нужным человеком познакомился. Он полковник, очень важная шишка. Сказал, что отвезет нас в Чернокозово, в следственный изолятор в Чечне.

– Да идите вы к черту с вашим Чернокозово! – Разозлилась я. – Разве что ленивый о нем не написал. А главное, ни с кем не поговоришь без присмотра. Я торчу в этой проклятой гостинице уже второй день, ем за двоих, пью за троих и сплю, как младенец. И все это для чего? Чтобы уехать с вами в Аргунское ущелье. А теперь вы меня кидаете!

– Успокойся! – сказал Олег. – Поговорить-то с этим полковником мы можем? Просто поговорить. Полковник оказался очень странным персонажем. Он с большой нежностью относился к Вите, называл его Витюшей и сказал, что взять с собой в машину может только его одного, поскольку едет еще и охрана. Порешили, что Витя поедет в Чернокозово, а мы с Олегом улетим в горы. Позже Витя к нам присоединится.

Я вздохнула с облегчением. Больше всего на свете мне сейчас хотелось остаться с Олегом вдвоем. Третий был явно лишним.

К вечеру во Владикавказе повалил густой молочный снег. Ребята работали у себя в номере, а мне совершенно нечего было делать. Я накупила газет киоске и пошла в гостиничное кафе. Заказала пельменей и села за столик. В кафе было тихо и ни одного посетителя, кроме меня.

– Как валит-то, валит! В жизни такого снегопада не припомню, – сказала буфетчица, глядя в окно.

На улице была настоящая зимняя сказка. С неба слетали легкие белые розы, нежные, как лебяжий пух. Бесконечно белое царство, тихое и покойное.

– Можете завтра не улететь, – сказала буфетчица. – При таком-то снеге.

– Улетим, – заверила я ее. – Выпейте со мной водки за отъезд. Не люблю пить одна.

– Не могу, я на работе, – вздохнула буфетчица.

– Да ладно. Нет же никого.

Буфетчица принесла сметаны к пельменям и села за мой столик. Я разлила водки. Мы опрокинули по стаканчику. Я удивилась тому, как быстро, по-мужски она пьет. А сама сдобная, округлая, как пельмень, и уже не первой молодости.

– Разведенка? – вдруг спросила она меня.

– Ага. А как ты узнала?

– Догадалась. Я и сама разведена.

– Рыбак рыбака видит издалека.

– А который из двоих мужиков твой?

– Оба не мои.

– Так уж и оба? – спросила она с сомнением. – Но ведь хороши.

– Хороши, – подтвердила я.

Она выпила еще рюмочку и даже крякнула от удовольствия.

– А почему ты развелась? – спросила я.

– А неласковый был. Никогда не целовал. Придет с работы, злой как черт, завалит, как медведя, сделает свое дело и все. А я так не могу. Лежу, бывало, ночью и плачу от тоски. А потом решила, лучше уж одна, чем так.

– А теперь есть кто-нибудь?

– Есть, – она улыбнулась. – Один женатик, здоровенный мужик, рослый. А как придет ко мне, то тычется в меня, словно щенок. Ну, за мужиков!

Мы выпили. Тут в кафе вошли двое.

– Ладно, мне работать пора, – вздохнула буфетчица. – Счастливо вам завтра улететь.

– Спасибо.

Я легла спать пораньше, чтобы встать в семь утра Без десяти семь дежурная по этажу поскреблась Мою дверь. Я встала, глянула в окно и ахнула от 3Умления. За окном лежал мир, спящий белоснеж-Ь1 сном. Прекрасный, как в детстве. Еще не рассвело, и в свете ночных фонарей блестел город, одетый в королевскую горностаевую мантию.