В любви и боли - [45]

Прозрачная медь жидкого янтаря топит толстое дно бокала толщиной слоя не больше чем в один палец. Он купил эту редкую марку коньяка Martell шесть лет назад, когда впервые дал себе клятву покончить со всеми своими слабостями. Или так совпало, или он сделал свой выбор на подсознательном уровне, но на тот момент у этой бутылки уже был срок выдержки в четыре года. Теперь официально ей 10 лет. Ирония или скрытый расчёт? Но кто мог знать наперёд, что всё это затянется на такой долгий срок? Он и сам всё ещё не мог поверить в такую… удачу. Он выиграл! Впервые выиграл там, где это в принципе невозможно было сделать… Он обманул и время, и ситуацию, и сам случай. Он обманул саму смерть или то, что когда-то считалось давно умершим, захороненным в бездонных глубинах чужой памяти. Он высек искру там, где уже давно не было ни единой капли кислорода… осталось за малым – за цепной реакцией.

Подушечки пальцев скользят по ободу стенок бокала в неосознанном танце с холодным стеклом. Кажется, он не только слышит внутри своего сердца передвижение с ритмичными щелчками шестерёнок секундой стрелки, но и чувствует их равномерный такт всей нервной системой… Прижаться затылком к холодной коже высокой спинки рабочего кресла, закрыть глаза, настроиться на… хаотичный поток осязаемых образов и чужих мыслей, пропустить через себя, через каждое сокращение сердечного клапана тройной удар чужого сердца, через каждый равномерный вздох – порывистое учащённое дыхание чужих лёгких… Через прохладу и поры своей кожи – нервную дрожь с горячей испариной чужого тела… Через каждый нейрон и ослабленный нерв – обжигающую вспышку, удар за ударом чужих мыслей и чувств.

Скажете, это всё нереально? Что это всё плод разыгравшегося воображения? Можно ли пропустить через себя чужую слабость, боль и страхи? Прикоснуться к чужим оголённым нервам и эмоциям, как к источнику живительной, но столь болезненной энергии? Да, больно, да, выбивает, выжигает кожу вместе с костной тканью, но всё равно… так сладко и… приятно.

Чистая фантазия или жестокая осязаемая реальность?

Хочу ли я тебя сейчас успокоить и убаюкать? И да, и нет… Мне нужна твоя боль! Я и не знал, что это окажется так… возбуждающе!..

Чтоб тебя!..

Мощный толчок-удар о грудную клетку…

Взгляд не успевает зацепиться за края чёрно-синих зеркал-окон и титановый каркас высотного здания. Чёткая картинка с приглушённым солнечным светом срезается-поглощается белыми стенами тоннеля подземного гаража с идеальным скатом пандуса. Кажется, даже внутри салона лимузина стало темнее, несмотря на яркое наружное освещения гаража.

Нет… нет, определённо не так я хотела оказаться в самом сердце Леонбурга. Не так я думала увидеть «Глобал-Винж» при первом визуальном знакомстве. Боже, я даже не успела сообразить, что мы уже приехали!

Так мы уже приехали? Fuck!

Сколько осталось минут, пять-десять? Меня снова мутит. Память опять играется с чёрными дырами, кромсая звуки, голоса и окружающие образы на рваные пазлы рассыпающихся картинок. Мне проще сосредоточиться на гулких ударах собственного сердца, чем на окружающейся действительности.

Эллис, всё хорошо! Это не смертельно… тебе надо это сделать, иначе, ты так никогда и не узнаешь…

Я же делаю это не из-за того, что хочу узнать… О, господи, да что со мной происходит?

Не слышу, но чувствую, вижу краем глаза, как у плеча открывается дверца… и открыла её не я, это точно.

- Мисс Людвидж! – спокойный вежливый мужской баритон. Чёрная дыра поглощает и его, но не всю картинку. Тупо смотрю на протянутую в открытый проём широкую ладонь в чёрной кожаной перчатке.

- Элл, ты выходишь?.. – кажется, спросила Робин (хотя, кто ещё?). – Ты в порядке?

Нет, я совсем и далеко не в порядке! И сама не понимаю почему! Может ПМС или гормональный сбой? Кстати, я не забыла сегодня принять противозачаточные (и какого чёрта я думаю об этом именно сейчас?!)?

Поднимаю взгляд по руке, по чёрному рукаву фирменного блейзера, пока не останавливаюсь на незнакомом лице незнакомого мужчины (или всё-таки знакомого?). Одёргиваю себя сразу же, поспешно возвращаясь по пройденному маршруту обратно к ладони. У меня нет ни сил, ни подходящего состояния, копаться в файлах взбесившейся памяти. Мне достаточно и трёх составляющих, чтобы ухватиться за них, как за спасительную соломинку, и наконец-то всплыть на поверхность. Всё равно не вижу причин запоминать это лицо, хотя глазная сетчатка продолжает какое-то время удерживать несколько особо выразительных деталей – плотно сжатые губы, выступающую надбровную дугу и весьма глубокие серо-голубые глаза с платиновым отливом. Что ещё? Чёрный узкий галстук с затянутым высоким узлом под накрахмаленным воротником белоснежной сорочки, не хватает только чёрной фуражки? Да, точно, это водитель, и кажется, я его уже видела мельком, ещё в аэропорту. Кусочки пазла сошлись в идеальную картинку… на время.

Вкладываю ослабевшую ладошку в предложенную руку скорей на автомате, чем по собственному желанию. Тело не особо подчиняется, впрочем, как и сам разум. Слегка шатает и ведёт, или даже раскачивает изнутри от мощных ударов сердца. Не успеваю заметить или осознать, как оказываюсь за пределами салона крайслера, поддерживаемая внимательными жестами незнакомого мне человека. Выпрямляюсь сразу же, на автопилоте, во весь рост. Но даже на каблуках едва дотягиваю макушкой до переносицы этого широкоплечего исполина мистера Вселенная из Сервис-Обслуживания.