В любви и боли - [168]

Ты прав, я не настолько сильна, чтобы иметь подобную роскошь, как право думать и принимать самостоятельные решения. Я и сама больше этого не хочу. Это просто бессмысленно и у меня больше нет на это сил. Я лишь только хочу чувствовать и только тебя... твой взгляд, ласкающий мою обнаженную спину и неприкрытые участки тела, твое ровное дыхание... приторное вино десятилетней выдержки, смертельной жажды ненасытного вожделения, стекающего обжигающими соками по пульсирующим складкам возбужденной вульвы и налитому кровью клитору. Я знаю, ты обожаешь смотреть, любоваться, наблюдать... заводиться от моей беспомощности... от принудительной покорности, от принятия того факта, что я жду и хочу! Хочу только тебя! Все то, что ты делаешь и что собираешься со мной сделать. Я моментально возбуждаюсь только от одного твоего присутствия даже в этой скрюченной позе покорности – лбом (щекой) в пол, руки за спину, в три сложения, с приподнятыми кверху ягодицами...

"Тебе же самой нравится, Элл... Ты реально от этого заводишься... Ждать меня два часа, истекая от возбуждения и мыслей, что я вот-вот приду и увижу тебя такой!.. Как ты можешь после этого отрицать столь очевидную истину, сопротивляясь собственному естеству? Это же твоя сущность, Элл! Ты полностью зависишь только от меня! Ты всегда принадлежала мне и всегда мечтала об этом! Хотела только меня и знала, что рано или поздно так и случится... Ты же ждала меня, чтобы я пришел за тобой сам, сделав первым то, на что ты никогда бы не отважилась сознательно... Забрать тебя, лишая права выбора. Думаю... десяти лет вполне достаточно, чтобы вдоволь нагуляться и надышаться углеводородом мнимой свободы. Ты ведь никогда ее не хотела. Признайся наконец, ты здесь потому, что мечтала вернуться ко мне... Всегда мечтала! Просто время неожиданно затянулось, и в какой-то момент ты и вправду уверовала, что можешь жить и дышать без меня... Поэтому больше не смей осуждать меня за то, что я посчитал нужным тебя переубедить... Что сумел выгадать момент для того, чтобы вернуть тебя к реальности, продемонстрировать наглядно все твои истинные желания со скрытыми потребностями. Что это и есть твоя настоящая жизнь! Я ТВОЯ ЖИЗНЬ!"

Наверное, в те минуты я чувствовала себя очень смелой, поскольку до сильно пьяной мне было явно далековато. Да и несколько долгих минут выжидания в уборной позволили окончательно собраться с мыслями и принятым решением. И как бы странно это не звучало, но я действительно не ощущала страха. Да и к чему бы? Я же не какая-нибудь шпионка или воровка-аферистка экстра-класса, которой срочно надо установить по всему дому жучки или вскрыть в кабинете электронный сейф. Я обычный фотограф, и, да, это часть моей профессиональной работы – я изучаю интересные объекты, вещи, людей и даже помещения. И не важно, что это твой дом... вернее, мое непомерное любопытство, зацепившееся за тот факт, что это и есть твой настоящий дом, твое постоянное место жительства, твое личное семейное гнездышко.

Прости, что решила устроить себе по нему экскурсию без твоего ведома и разрешения, но что-то мне подсказывает, сам бы ты этого никогда не предложил и не сделал. Очень сложно устоять перед таким соблазном. Это оказалось выше меня, тем более ты мне задолжал за последние почти бессонные ночи и стрессовые дни. Мне необходимо как-то компенсировать это... гребаное состояние! Тем более, меня совершенно не тянет возвращаться к твоим гостям. Не думаю, что они особо расстроятся из-за моего короткого (или малость затянувшегося) отсутствия. От них не убудет. И от тебя тоже!

И все же, это было весьма занятное состояние, с чувством легкой напряженности, ожидания чего-то непредвиденного. Будто я на самом деле ощущала себя Алисой в Зазеркалье, и страхов хватало настолько, чтобы их попросту не замечать в упор, шагая только вперед, напролом. Подняться по массивной лестнице из бежевого мрамора на второй этаж второго яруса квартиры, сбавить шаг в центре пересечения нескольких путей, эдакого лабиринта, по которому без карты путеводителя лучше не ходить. Пропустить несколько судорожных сжатий сердечного клапана, в который раз за день отрезвляя себя голым фактом действительности, что это... все твое! Что это всегда и при любых обстоятельствах было, есть и будет частью тебя настоящего и реального. Что никакого Дэниэла Мэндэлла-строителя никогда не существовало, а значит... не существовало и всего того, что было связано с ним во время его проживания в Эшвилле! И, да, я обязана это увидеть собственными глазами, чтобы окончательно принять в себя... заставить себя убедить на все сто, что ты никогда не был моим... Что все эти ночи, эти пережитые сумасшедшие ощущения – лишь плод моих воспаленных фантазий с взыгравшими во время очередной овуляции гормонами. Не даром говорят, чем недоступней объект вожделения, тем сильнее аппетиты. Если их так сложно подавить ослабевшей волей, это не значит, что надо тут же сдаваться, опускать руки и больше не делать попыток сделать это как-то иначе.

Знаю, знаю, любопытство убило кошку. И я прекрасно слышала фразу о том, что вы собирались подняться сюда двадцать минут назад. Но у меня все равно было преимущество. Я знала, что вы (и ты, возможно, тоже) все еще здесь, а вот вам на счет меня, как раз и не известно. И тут достаточно тихо (я не удивлюсь, если здесь чертовски хорошие звуконепроницаемые стены и окна), чтобы вовремя услышать чье-то приближение... ну, почти вовремя. Мои туфли буквально с последней ступеньки бесшумно соприкоснулись с мягкой поверхностью ковролина неопределенного цвета. Два больших окна с двух концов центрального коридора-галереи практически не давали никакого сопроводительного освещения, выполняя лишь функцию двух маячков для блуждающих в этих лабиринтах любопытных душ вроде моей. Если бы не светодиодные лампы с тусклым фосфорическим свечением на протяжении всего пролета вдоль обеих стен, думаю, я бы не рискнула пойти дальше (хотя еще и не факт).