В любви и боли - [152]

А может ты надеялся, что я забьюсь в истерике прямо на этом начищенном паркете с подогревом, проклиная тот день и час, когда решила тебя бросить первой? Нет, серьезно, ты и вправду допускал подобную мысль?

- Прошу следовать за мной, мисс Людвидж. Господин Мэндэлл уже вас заждался.

Эвелин, какого ты не добавляешь окончание "старший" или "младший"? И с чего ты взяла, что мне хочется отсюда уходить? Я еще не все разглядела... не успела сориентироваться в пространстве, где север, юг и есть ли здесь дополнительные выходы, например, на пожарную лестницу здания. Куда бежать или отступать в случае нашествия террористов или если заблокируют все лифты?

Как еще Робин не вцепилась со страху в мой локоть? Похоже она была куда более шокирована окружающим шиком, чем я, разглядывая стены, потолки, ниши-двери с более интенсивной физзарядкой для шеи и головы.

- Это что... квартира?!..

Ты права, Робби, это комплексный ангар для космических звездолётов с рядом люстр из молочного хрусталя под потолком и обязательной коллекцией китайского фарфора какой-нибудь династии Линь-Минь-Инь в нишах вдоль обеих стен.

Меня до сих пор пробирает… на смех с истерическим хихиканьем. Дэн, тебе не было тесно плести мне косичку на кухонном пяточке в той квартирке в Эшвилле?.. И какого чёрта я вспоминаю об этом сейчас, вступая в огромный зал, не имея никакого представления какой именно комнаты – бальной, музыкальной, гигантской гостиной для приёмов (зала ожидания в аэропорту?). И похоже меня снова кроет, всем сразу и по отдельности – громкой музыкой живого инструментального оркестра из правого крыла, невероятным количеством абсолютно незнакомых мне людей… активировавшимся страхом, ощущением твоего близкого присутствия…

Как я могла упустить из внимания самую важную деталь – что ты здесь! Ты тоже здесь и… ждёшь меня. И скорей всего смотришь прямо на меня в эти самые секунды откуда-то со стороны, пользуясь привилегией единоличного хозяина территории. Ты дождался своего звёздного часа? Наконец-то птичка залетела в твои сети натянутых силков?..

Это не честно! Ты лишил меня всех возможностей с правилами ведения честного боя! У меня тоже должны быть хоть какие-то бонусы для самозащиты. Почему я должна семенить за Эвелин Гувер, как тот щенок за ногами своего единственного знакомого здесь хозяина и едва не жаться к ним со страха на пару с Робин Поланик? Я же бывала на подобных сборищах чуть ли не сотню раз. Откуда тогда эта беспричинная паника, чего я боюсь? Или почему боюсь? Можно подумать нас сейчас вдруг оставят совершенно одних посреди этой гудящей светской богемы Леонбурга.

Я не в том состоянии, чтобы трезво оценивать окружающие вещи застрявшим сознанием в эпицентре вальсирующей спирали чёрной дыры собственной безысходности. Она уже стягивается, медленно и неумолимо под ласковым давлением плотного вакуума твоих невидимых пальцев, ладоней... Пытаюсь разорвать изнутри их стягивающиеся лоскутья, но с каждой новой немощной попыткой, они, кажется, ещё больше уплотняются и наслаиваются один на другой. Мне просто надо что-то сделать! Я не продержусь в таком состоянии в подобном месте и пяти минут, ты же… задушишь меня до того, как я рано или поздно столкнусь с твоим взглядом в режиме реального времени! Я должна видеть тебя, твою мать, знать, что ЭТО ТЫ!!!

Дыши, Эллис, дыши (или лучше «Беги, Эллис, беги!»). А лучше подними голову и посмотри по сторонам. Отвлекись. Ну же, это же твоя излюбленная фишка, разглядывать предметы, вещи и проставлять знаки собственного качества видавшего виды фотохудожника. – Я не могу! Это же… его дом! Дом его жены. Я даже не сомневаюсь, что это именно она убила кучу личного времени, потратив несколько недель на подготовку этого места к грандиознейшему приёму именитых гостей. – Но не хочешь же ты сказать, что это она собственноручно тягала все эти вазоны с цветами, устанавливала мини-сцену для оркестра и расставляла по периметру залы круглые столы со шведскими и барными стойками?

Чёрт, ну почему мне сейчас совсем не до смеха (и до восхищения тоже). Я едва замечаю общую цветовую палитру окружающего интерьера в мягких серо-голубых оттенках, скорей это делает и фиксирует мой зрительный нерв, а не здравствующий разум. Приглушённое освещение, контрастный тёмный паркет под тон тёмно-синих портьер и чёрных глазниц высоких оконных и дверных рам за прозрачной тюлью голубых гардин. Сознание как будто не успевает обрабатывать полученную визуальную информацию, хотя и откладывает в памяти чёткими картинками определённых фрагментов. Почти не замечаю тех, кто пребывает в статическом состоянии неподвижного умиротворённого спокойствия, зато моментально выхватываю из толпы движущиеся «цели» - официантов с подносами, парочку специально приглашённых фотографов, небольшое количество танцующих пар у сцены с оркестром. Даже сами темы из популярных песен середины прошлого столетия вроде Фрэнка Синатры или Эллы Фицжеральд практически не задевают поверхность коры головного мозга. Зато взгляд постоянно тянется за границу больших окон, за раздражающей глазную сетчатку глубокой чернотой ночи. Контрастный портал затягивающего мрака, заглядывающего внутрь этой комнаты поверх чёткой границы белой освещённой террасы длинной угловой лоджии. И похоже меня туда непреодолимо тянет… Мне надо увидеть сблизи, что это всего лишь игра света и тени, что Леонбург никуда не исчезал, а мы не в замкнутом пространстве твоего параллельного измерения. Что я ещё могу отсюда уйти и вернуться в другую часть города… в не менее оторванный от реальности гостиничный номер-люкс…