В лето 6746 года от сотворения мира - [65]

— О, просто замечательное вино.

— Обычно здесь такое не купишь.

Я намек понял и сразу налил по второй.

Вскоре гости мои решили, что приличия соблюдены и решили перейти к делу. Начал коротышка:

— Мы у входа твоего дома заметили сложенный воск.

— Причем воск хороший, не серый и даже не желтый, а белый, то есть самого лучшего качества.

— Мы хотели бы сразу предупредить, что если речь пойдет о продаже партии воска, то без «Иваньского ста» нам не обойтись. Только они имеют право взвешивать воск, поступающий на новгородский рынок, удостоверять его качество и собирать с него пошлину. Мы правил не нарушаем.

— Нет, уважаемый Горст, речь пойдет не о воске, хотя и в этом случае мы бы ничего не нарушили. Я недавно принят в члены этого уважаемого купеческого объединения.

— О-о!

— А тот воск, что вы видели, он для другого. Я купил его для себя и предназначен он для изготовления свечей. Эти свечи будут гореть ровным пламенем, без треска и «слезы». Так же как вот эти.

С этими словами я кивнул на тяжелый бронзовый канделябр, стоящий на столе, в котором горели все пять свечей, хотя освещения была достаточно.

Свое слово вставил и Кипп:

— Мы обычно покупаем…

Договорить ему я не дал:

— Свечи я вам тоже не предлагаю. Моя мастерская скоро заработает, но объемы готовых изделий нацелены исключительно на исполнение местных заказов.

— И…что же тогда?

— Давайте, гости дорогие, перед началом разговора нальем еще по одной. Бог, он троицу любит.

И я, напевая вполголоса: «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала» налил вина в кубки. А потом повернулся к гостям и с некоторым нажимом продолжил: «в расплавленных свечах мерцают зеркала…»

— Что мерцает, уважаемый Михаил?

— Зеркала, уважаемый Кипп, зеркала. Но давайте вначале пригубим. Вино действительно неплохое. Чуть не от самого Константинополя вез.

Похоже, поверили, хотя вино, правда с большой переплатой, было куплено мною все-таки на торгу. Я пригубил, они — выпили, причем по-русски, не закусывая. Теперь надо переходить к главному. Я вышел из-за стола, взял в руку канделябр и, позвав за собой гостей, подошел к проему между окнами, специально занавешенному шторой, под которой и веснло одно из моих зеркал. Но я начал с окна.

— Как вы думаете, что за этой стеной?

Гости мои с улыбкой переглянулись.

— Твой вопрос удивляет. За стеной — твой двор.

— Это видно из этих окон. Может быть, ты хотел спросить, что висит на стене?

— Нет, уважаемый Горст, я хотел спросить именно то, что я спросил.

С этими словами я отдернул штору в сторону.

Эффект получился потрясающий. Повернувшись, я увидел, как Кипп с выпученными глазами сжимает себе руки на груди, и из его горла вырывается сдавленный крик. А Горст (молодец, гном) уже со стилетом в руке прижался к одной из опор потолочной балки и лихорадочно смотрит то на зеркало, то по сторонам.

— Тихо, тихо, гости мои дорогие. Кипп, Горст, это не чары и не враги. Это — зеркало. Зер-ка-ло, а в зеркале — мы с вами. Вы же сами сказали, что за стеной никакого продолжения дома нет. Вот, посмотрите, я поднял руку, вот опустил. Кипп, видишь себя? Вот видишь, ты головой замотал. А ты Горст, спрячь стилет и тот, в зеркале, тоже его спрячет. Там всего лишь ваше отражение. Ну что вы, в самом деле, зеркал не видели?

Результат превзошел все мои ожидания. Тут и удивление, и сомнение, и страх. Такое же чувство наверняка возникло бы у какого-нибудь папуаса из джунглей, если бы ему показать передачу по телевизору. Что, гости мои зеркал не видели? Видеть то их они видели, только ни одно из них никогда не смогло бы создать полную иллюзию неожиданно возникшей перед тобой реальности.

Горст и Кипп немного успокоились, но я понимал, что этого мало. Необходимо обязательно дать им зеркало потрогать, убедиться, что это не наваждение и что рука не провалится в неведомое никуда. Но трогать можно по-разному. Поэтому я их сразу предупредил, что перед ними не полированная сталь или медь, а хрупкое стекло, что его нельзя ткнуть кулаком или кинжалом. От этого оно просто рассыплется. А стоит это чудо очень больших денег.

Упоминание о деньгах как-то очень быстро вернуло их в реальный мир. Видя это, я разрешил им подойти к зеркалу и осторожно (!) потрогать его самыми кончиками пальцев. Тем более, что хрупкость стекла им самим, оказывается, была хорошо известна. Я подождал, пока они не залапали мне все зеркало (вместе с бронзовой оправой), и снова позвал их к столу. Оторвались они с большой неохотой и только потому, что не отреагировать на приглашение было бы крайне невежливо.

Я снова налил в кубки вина и с плохо скрываемым интересом спросил:

— Ну, как товар?

Они оба были просто обескуражены.

— Это… какое-то волшебство!

— Я даже не слышал никогда ни о чем подобном!

— Ну, тогда давайте выпьем, закусим, успокоимся, да и поговорим как деловые люди.

Что касается выпить, то они сразу согласились, после чего разговор продолжился, но в более доверительной атмосфере:

— А почему своим князьям не предложишь?

— Не буду вас обманывать. Здесь зеркалам приписывают магические свойства. Некоторые даже полагают, что они являются своеобразной дверью между двумя мирами: миром живых и миром мертвых. Считают, что зеркала легко впитывают все нехорошее, бесовское, а потом отдают все это обратно, тому человеку, кто в зеркало смотрится. Возможно, что в основе этих заблуждений лежит свойство зеркала все отображать наоборот. Ты поднимаешь левую руку, а в зеркале она — правая, хочешь потрогать правый глаз, а получается — левый. Отсюда считают, что даже искреннюю молитву зеркало может «перевернуть», превратить во зло. Эти же зеркала, посмотрите, какой тонкой работы. Кажется, шагни и ты там, в том мире. Поэтому существующие предубеждения против них только усилятся. Так что, в славянских княжествах я не смогу продать эти зеркала. Хотя, что касается предубеждений, то я убежден, что они не соответствуют действительности. Там, откуда я приехал в Новгород, люди пользуются зеркалами, может быть не такими большими, но без каких-либо тяжких последствий. Другое дело, что они сразу видят у себя, например, грязные волосы, ошибки в одежде или поведении. Это не всем нравится. Но скажу сразу, все это не значит, что я готов продать вам свои зеркала за бесценок. Тем более, что в Западной Европе такие предубеждения отсутствуют.