В ледяном аду - [9]

Огромные, по высоте большие, чем сами корпуса вездеходов, колеса наконец-то были надуты.

Шепелев открыл дверцу, замахал рукой и крикнул:

— Товарищ капитан, скорее садитесь.

Ерохин дождался, когда в желтую машину сядут его моряки, а затем забрался к старшему научному сотруднику.

Вездеход был совсем новым, еще пах пластмассой, краской. Внутри все было как в обычном автомобиле. Мягкие велюровые кресла, приборная панель, рычаг переключения скоростей, руль и педали.

— Илья, не забудьте, что мы должны покинуть судно последними, — напомнил капитан о своих обязанностях.

— Так и сделаем, — отозвался Шепелев и махнул рукой своим товарищам, чтобы съезжали с палубы раньше его машины.

Первым неторопливо покатился желтый вездеход. Гигантские пневматические колеса легко преодолели бортовое ограждение. Машина соскользнула на воду. Колеса завращались быстрее, и вездеход гигантской желтой водомеркой заскользил по воде, раскачиваясь на волнах. Это было завораживающее зрелище. Казалось, будто машина неподвластна законам физики. Ей не требовался ни гребной винт, ни водометный движитель, ни паруса, ни пропеллер. Она просто катила на колесах по воде.

— Отличная машина! — Шепелев даже улыбался, несмотря на весь драматизм ситуации.

Капитану пришлось согласиться:

— Первый раз такие вижу.

Покатил и бирюзовый вездеход. Он преодолел бортовые ограждения так легко, словно их и не было, и спрыгнул на воду.

Ерохин обернулся, огляделся, в последний раз запечатлевая в памяти, как выглядит его судно, которому скоро суждено уйти на дно.

— С богом, — тихо проговорил Шепелев, отпуская тормоз.

Ярко-красный вездеход, набирая скорость, покатился по палубе, очень мягко, почти неощутимо, перевалил через ограждение и оказался на воде. Среди волн, в окружении ледяного крошева, покачивались три вездехода и шесть спасательных плотов. Между ними все еще возвышался накренившийся «Профессор Молчанов». Капитан нервно кусал губу, понимая, что сделал все от него зависящее и ничем не может помочь судну, ставшему родным, бывшему для него с десяток лет и рабочим местом, и домом.

Силовая установка судна уже захлебнулась, смолкла. Кое-где еще виднелись огоньки аварийного освещения. Корабль продолжал крениться, волны закатывали на палубу. Затем послышался шум. Забулькала вода. Судно перевернулось килем кверху, на несколько секунд замерло, нос пошел вниз, над водой возвысилась корма с замершими латунными винтами.

— Ну вот и все, — тихо проговорил Ерохин сам для себя и взглядом попрощался с «Профессором Молчановым».

Судно вертикально ушло под воду. Волны сомкнулись над кормой. Среди льдин покачивались обломки досок и всякий корабельный мусор, выгнанный из кают и коридоров ледяной водой.

До берега было недалеко — около двух кабельтовых. Ветер медленно гнал спасательные плоты в открытое море.

— Сейчас мы это исправим, — нейтральным тоном проговорил Шепелев, понимая состояние души капитана, который словно только что похоронил близкого человека.

Вездеходами управляли умелые водители. Чувствовалось, что, до того как оказаться на борту научно-исследовательского судна, они прошли хорошую подготовку. Шепелев вдавил педаль газа, и вездеход заскользил в сторону открытого моря. Внутри, в салоне, было тепло и уютно. Печка исправно гнала горячий воздух.

Несмотря на драматизм ситуации, Ерохина не покидало ощущение, что он не в настоящем вездеходе, а в каком-то туристическом, аттракционном. Уж слишком чисто, чересчур уютно, нереально комфортно. Обзор несколько закрывали огромные колеса. Капитан недоверчиво покосился на то, что было ближе к нему. Черная поверхность колеса казалась какой-то слабенькой и ненадежной, словно была сделана из тонкого латекса.

— Может, не стоит особо спешить? — обратился капитан к старшему научному сотруднику. — Мы и так идем быстрее плотов.

— Что-то не так? — спросил Шепелев.

— У льдин края острые, можно колеса повредить.

— Это не резина, а кевлар, — объяснил старший научный сотрудник.

— Тот, из которого пуленепробиваемые жилеты делают?

— Он самый, прочнее любой стали. Если придет в голову такая блажь, то об него можно и ножи точить. Не хуже, чем о наждак.

Красный вездеход подошел поближе к плоту, который дальше других унесло в море.

Шепелев открыл дверцу, бросил конец людям, сидевшим на нем, и крикнул:

— Привязывайте.

Затем он выбрался из машины, ловко балансируя на консолях, к которым крепились оси, добрался до хвостовой части вездехода и закрепил трос за фаркоп. После этого Шепелев вернулся в салон, заложил широкий круг по воде и стал приближаться ко второму плоту. Вскоре каждый из трех вездеходов уже буксировал за собой к берегу по два спасательных плота.

— Где выйдем на берег, товарищ капитан? — повернув голову к Ерохину, спросил Шепелев.

— Я бы предпочел вон ту бухту. — Капитан указал рукой. — Но возможности машин известны вам лучше.

— Она только по вертикальным поверхностям ездить не умеет. — Старший научный сотрудник рассмеялся и покосился на айсберг, возвышающийся слева по курсу. — Можно спокойно взбираться на склоны до сорока пяти градусов.

Звукоизоляция салона тоже была хороша. Сюда лишь слегка проникал шум воды. Первым берега достиг красный вездеход и, даже не останавливаясь, потащил за собой на тросе два плота. Машина выехала на невысокое плато. Шепелев заглушил двигатель и глянул на капитана. Следом за ним сюда поднялись два других вездехода и остановились рядом.