В лабиринте версий - [4]

– Объявляется посадка на рейс номер… – забубнил Август и К°, открывая дверь пассажирской кабины самолета.

Пункт прибытия был, как две капли воды, похож на пункт отправления и, если бы не несколько незабываемых часов, Трубопроводов мог бы поклясться чем угодно, что ни в какую Москву он не летал. Однако, полет был, и еще какой! Утлое суденышко болтало в небе, как дерьмо в унитазе во время смыва. Трубопроводову казалось, что полет вот-вот закончится движением к земле с ускорением свободного падения, но Август и К° совершил невозможное: он не только довез пассажира живым до Москвы, но и мягко посадил своего пилотируемого монстра в поле возле сарая.

Московский вокзал был абсолютно точной копией (название родного города удалено Трубопроводовым) вокзала. На том же расстоянии от точно такого же сарая была свалка, на которой пировали точно такие же вороны. Точно такой же ветер доносил точно такой же аромат бренности. И, если бы Трубопроводову дали задание отыскать некоторое число отличий, он бы не справился с этим заданием.

– Добро пожаловать в Москву! – официальным тоном произнес Август и К°, подавая трап.

– Это что, Москва? – удивленно спросил Трубопроводов, который ожидал увидеть все, что угодно, но только не такую дыру.

– Она самая, – ответил Август и К°, – Москва, по которой не ступала нога Ленина.

– Но…

– С целью адаптации путешественников наша компания создала единую сеть совершенно идентичных аэровокзалов по всему миру, – прокомментировал Август и К° голосом экскурсовода, которого тошнит от своей работы. Затем он забрался в самолет, закрыл кабину и взмыл вверх, оставив Трубопроводова наедине с его сомнениями.

Оставшийся один Трубопроводов почувствовал себя Робинзоном Крузо, остров которого, в одночасье, решил стать последователем Атлантиды. Будущее, олицетворяемое свалкой, казалась ему страшным, безысходным и унылым и, на фоне этой безысходности, даже гневный облик Валюши выглядел родным и близким, но их разделяли многие километры, а последний мост, в виде самолета Августа и Ко, взмыл в небо.

Прочувствовав это, Трубопроводов сел в кресло и обхватил руками голову. Он был в отчаянии.

– Привет, – услышал Трубопроводов.

Он не заметил, как к нему подошел человек, как две капли воды похожий на Максима Максимовича из магазина перпендикулярной литературы. Если бы не недельной давности щетина (Максим Максимович был гладко выбрит), Трубопроводов решил бы, что перед ним появился продавец собственной персоной. С бородой гармонировали волосы, давно не видевшие расческу, старые джинсы и демисезонное пальто, явно, прожившее долгую и интересную жизнь.

– То, что я – это Ты, еще не значит, что ты – это я, – произнес незнакомец заговорщическим тоном и посмотрел в глаза Трубопроводову совершенно безумным взглядом.

Только психов мне здесь не хватало, – подумал Трубопроводов, – интересно, он не буйный?

Незнакомец извлек из бокового кармана пальто вполне приличную визитку.

«ТЫ. ПРОВОДНИК, ПОЛУПРОВОДНИК, ДИЭЛЕКТРИК» – значилось на ней.

– Договор заключать будем? – зловеще поинтересовался он у Трубопроводова, впавшего в ступор.

– Значит, будем, – констатировал Ты, не дождавшись ответа.

Он достал из того же кармана мятый лист бумаги, на котором красивым каллиграфическим почерком было выведено несколько иероглифов.

– Это договор, согласно которому я поступаю в твое распоряжение в качестве гида и секретаря. Деньги уже уплачены, так, что, подписывай вот здесь, – он, не глядя, ткнул наманикюреным пальцемв лист бумаги, – и будем отсюда выбираться. Ты же не хочешь остаться здесь навсегда?

Трубопроводову совсем не хотелось оставаться здесь навсегда, поэтому он, без лишних вопросов, подписал документ, решив, что так, в любом случае, будет лучше.

– А теперь пошли, – засуетился Ты, пряча в карман договор, – нам надо успеть на транспортный терминал до прихода Такси. Не отставай.

Сказав это, Ты нырнул в кусты, через которые проходила чуть заметная тропинка, густо усеянная коровьими лепешками. К тому моменту, когда они выбрались к транспортному терминалу, замшевые туфли Трубопроводова покрывал толстый слой коровьего говна, что совсем не способствовало поднятию его настроения.

Транспортным терминалом была автобусная остановка, расположенная, что называется, в чистом поле. Никаких признаков дороги вокруг не было. Кроме пустой бутылки из-под портвейна и пары старых одноразовых стаканчиков, в помещении транспортного терминала не было почти никаких признаков жизни. О том, что сюда забредают люди, говорил лишь сильный запах мочи и шедевры местной настенной живописи. Стены были исписаны обычными для таких мест словами из трех букв, грубыми рисунками мужских и женских органов, а также афоризмами и стихами, большая часть которых, я уверен, читателю отлично знакома.

– Интересно, почему так случилось, что наши дикие пещерные предки оставили после себя, пусть и незатейливые, но вполне живые и совсем не пахабные рисунки, тогда как наши, более культурные, современники способны только на эту дрянь? – со вздохом произнес Трубопроводов, которому стало вдруг обидно за культуру, практическим примером которой была роспись транспортного терминала. Он представил себе археолога из будущего, откапывающего подобные терминалы, разбросанные по всей стране.