В лабиринте "Ведьм" - [180]

— Ничего, крёстный, — весело кивнул головой Китяж, — я же не по дичи стрелять буду.

Тяжин взял пустую пластиковую пятилитровую банку, из под питьевой воды, наполнил её водой из озера на половину, и, что было сил, бросил подальше от берега. Банка улетела метров на семьдесят.

А пока она летела, Кирилл сдёрнул с плеча автомат, дослал патрон, и начал прицеливаться. Первая пуля попала в банку, едва та коснулась воды. А вот вторая не вылетела. Пришлось нажать на крючок второй раз. Снова сухой плевой и звон гильзы о камни. Очереди не было.

Тяжин уже начал было сомневаться, всё ли он правильно собрал, но потом вдруг ударил себя ладонью по лбу и перевёл флажок режима огня в третье положение — AUTO.

Бутылка, как гордый эсминец «Кореец» при Цусимском сражении, всё ещё держалась на плаву.

Тяжин прицелился, выдохнул на половину, и медленно потянул крючок в третий раз. Три коротких удара в плечо и звон гильз, развенчали его сомненья о правильности сборки, а пробка от бутыля, отлетевшая от точного попадания, подтвердила квалификацию Фашиста.

Винтовка теперь не только превратилась в автомат, но ещё и стреляла точно и бесшумно.

Кирилл довольно кивнул и снова сказал, только, на этот раз, куда-то в небо:

— Ай да Фашист…

Глава 14

Бывший Санкт-Петербург

Ныне 78-й регион.

Где-то в Главном Городском Коллекторе

00 ч. 00 м.

2 сентября 2012 г.

Воняло в этой огромной трубе страшно, но Кирилл был «тёртым калачом». Он просто представил, какие здесь были ароматы, когда все продукты жизнедеятельности северной части города стекались сюда. И как только он это представил, прочувствовал, пропустил через себя, он сразу начал дышать свободно и легко.

Чего не скажешь о Павлове. Этот блевал где-то рядом. Где именно, Тяжин пока не знал, потому что на голове у него был всё тот же пыльный мешок. И руки ему связали получше, чем это сделал Павлов. Связали так, что ладонями он мог обхватить локти. И замотали скотчем от запястий до локтей. А к связанным рукам привязали верёвку и закинули петлю на шею. Дёрнешь рукам — сам себя придушишь…

Под ногами хлюпали остатки прежнего человеческого дерьма, смешанные с дерьмом нынешним. Коллектор был ниже самого глубокого места в метро — 90 метров. Ползать по этой жиже, да ещё и с мешком на голове и подгоняемым тычками автомата в спину — занятие не весёлое. А ещё и напарник, который тебя сдать хотел, идёт рядом и своим блевотным рыком, распугивает одиноких крыс. Как сказал бы Карабас Барабас: «ЭТО ПРОСТО ПРАЗДНИК КАКОЙ-ТО!!!»

Кирилл соображал, что делать дальше. «Первым делом надо узнать — кто это такие. То, что бойцы опытные — видно по тому, как связали руки. А дальше? А дальше — по обстоятельствам! Сигнал можно попытаться подать, Рябе с Никотином. Они сейчас, сто пудов, как два зверя в клетке. Только бы это были „свои“. Хотя, какие, на хрен „свои“. „Свои“ сейчас остались у Рябинина. И их там трое. Ещё „свои“ есть на Правом берегу. И их там тоже трое… Данька… Он ведь „Свой“. Он сейчас наверное уже спит… Родной… „Свои“ сейчас на Кургальском полуострове врагов в окопах ножичком режут… „Свои“…».

А Павлов, тем временем блевал и плакал, плакал и блевал. Да, не просто, плакал. Рыдал. Выл белугой. Ревел, шмыгал носом и сдерживал рвотные позывы.

«Первым делом, с этой тварью разберусь», — думал Китяж, чавкая по канализационной жиже ботинками, — «А пока, не дрейфь, Тяжин. Бог не выдаст — свинья не съест…»

Он попытался прислушаться к разговору своих конвоиров, но сквозь плотный тряпичный мешок трудно было разобрать, о чём они говорят.

И тут у него заныла рука. Та самая, в которой нащупывался камень. А потом, камень начал жечь. У Китяжа создалось впечатление, будто он, как «чужой» в его теле, пытается вылезти наружу. Тяжин, как мог приподнял руки за спиной, чтобы не придушить себя, и попробовал немного ослабить скотч, но он ещё больше прилип к «комку».

«Нет, Саныч. Так дело не пойдёт. Надо придумать что-нибудь другое».

— Эй, вольный народ! — Кирилл сказал это нарочито громко, чтобы все, кто его конвоирует, услышали его слова, — Давайте хоть остановимся, перекурим!

— Курить вредно! — громко ответил тот, кто шёл у него за спиной, — Никотин убивает. Ты разве не в курсе? А если и не убивает, то я могу… — в подтверждение своих слов, он ткнул Тяжина стволом в спину, сильнее обычного.

— В курсе, в курсе, — Тяжин услышал до боли знакомую фразу и решил ковать железо, что говориться, не отходя от кассы, — Знавал я одного Никотина. Он так убивает, — на слове «так», Тяжин сделал особенный акцент, — Закачаешься. Бьёт, зараза, не больше раза. Но попадает не мимо глаза…

Тот, который вёл Китяжа, вдруг остановился и что-то тихо сказал своему коллеге. Тот громко ответил что-то типа «Петя Аццкий разберётся».

«Вот уже и командира своего вы мне слили» — про себя ухмыльнулся Китяж, — «Интересная у него погремуха. Петя Аццкий. Прямо как Аццкий Сотона…»

— Слышал? — конвойный снова ткнул Тяжина автоматом в спину. Только, на этот раз, сделал он это не сильно, нехотя, — Пятачок разберётся… — вдруг, конвоир вздрогнул. Кирилл понял это по очень резкому и очень короткому тычку ствола в спину, — Что там, Вася?