В лабиринте секретных служб - [8]

Он принял горячий душ, оделся и позвонил Луизе Бреннер. Когда трубка на противоположном конце провода была снята, раздался подозрительный шум, на который Томас не обратил внимания. Суперагенту 1940 года в 1939 году ничего не было известно об аппаратах подслушивания.

— Бреннер, — прозвучал голос в трубке.

Это была она, ее прокуренный возбуждающий голос, который он еще помнил.

— Фройляйн Бреннер, это Ливен. Томас Ливен. Я только что приехал в Кёльн.

— О, Боже! — сказала она. В трубке опять возник шум.

— Фройляйн Бреннер, Марлок просил меня посетить вас.

— Подлец!

— Неправда!

— Жалкий подлец!

— Фройляйн Бреннер, Марлок просит у вас прощения. Разрешите, я к вам зайду?

— Нет.

— Но я ему обещал.

— Уезжайте, герр Ливен, отсюда с первым же поездом. Вы не знаете, что здесь творится.

Шум в трубке продолжался, но Томас не обращал на него внимания.

— Нет! Нет! Фройляйн Бреннер, это вы не знаете, что делается…

— Герр Ливен…

— Оставайтесь дома. Я через десять минут буду у вас.

Томас положил трубку и поправил узел галстука. Спортивное возбуждение охватило его. Такси быстро доставило Томаса в Линденталь. Здесь на втором этаже одной из вилл на улице Бетховен-парк жила Луиза. Он позвонил, за дверью раздался приглушенный шепот. Женский и мужской голоса. Томас немного удивился, но никакого подозрения у него не возникло. Открылась дверь, и он увидел Луизу Бреннер. Она была очень возбуждена.

— Сумасшедший! — прошептала она, узнав Ливена.

Затем события развивались очень быстро.

Два человека показались из-за Луизы. Они были одеты в кожаные пальто и выглядели, как мясники. Один из них грубо оттолкнул Луизу, другой схватил Томаса за лацканы пиджака.

Забыты были самообладание, осторожность и уравновешенность.

Обеими руками Томас схватил одного из «мясников» и изящно повернулся, как в танцевальном па. Ошеломленный «мясник» повис на правом бедре Томаса. Хрустнул сустав. «Мясник» дико закричал, пролетел по воздуху и приземлился с шумом на полу, оставшись без движения.

— Моя подготовка по джиу-джитсу оправдала себя, — сказал Томас. — Ну, а теперь с вами, — обратился он ко второму.

Светлая блондинка стала красной. Второй «мясник» попятился назад.

— Нет… не делайте этого, герр Ливен.

Он вынул пистолет из кобуры.

— Я предупреждаю вас, будьте разумным.

Томас остановился. Только идиот борется с человеком, вооруженным револьвером.

— Вы арестованы… именем закона, — испуганно прошептал «мясник».

— Арестован? Кем?

— Гестапо.

— Ну и дела, — проговорил Томас, — если я расскажу об этом в клубе!

Томас любил свой лондонский клуб, так же как клуб любил его. Со стаканом виски в руке и трубкой во рту, сидя у пылающего камина, слушали члены клуба каждый четверг вечером истории, которые они рассказывали по очереди.

«После возвращения я расскажу неплохую историю», — подумал Томас.

История была, действительно, неплохая. Правда, сделает ли он это и вообще увидит ли свой клуб?

Он был еще очень уверен в себе, когда в тот же день очутился в комнате особого отдела «Д» в управлении гестапо города Кёльна.

«Все происшедшее — сплошное недоразумение, — думал он, — через полчаса я выйду отсюда».

Хаффнер была фамилия комиссара, принявшего Томаса. Это был толстый человек с узкими свиными глазками. Очень чистоплотный человек. Он без остановки чистил зубочисткой свои ногти.

— Я слышал, вы сильно избили одного из камерадов, — сказал Хаффнер зло. — Это вам дорого обойдется, Ливен!

— Почему я арестован?

— Валютные преступления, — ответил Хаффнер, — давненько вас ожидаем.

— Меня?

— Или вашего партнера Марлока. Со времени возвращения из Лондона Луизы она находится под наблюдением. Я знал, рано или поздно один из вас, подлых собак, вынырнет.

Хаффнер подвинул папку Томасу.

— Лучше всего я покажу вам, какими материалами мы располагаем, и тогда посмотрим, какая у вас будет физиономия.

«Действительно, это любопытно», — подумал Томас. Он начал листать большой том и через некоторое время рассмеялся.

— Что комичного вы нашли? — спросил Хаффнер.

— Ну, послушайте, это ведь чудесная вещь! — Из документов следовало, что лондонский частный банк «Марлок и Ливен» сыграл с третьим рейхом злую шутку, а именно, используя то обстоятельство, что на Цюрихской бирже немецкие облигации, вследствие политических причин, длительное время котировались по 20 % от номинала, они или другие лица, скрывавшиеся под этой фирмой, в первом квартале 1936 года скупили государственные облигации, заплатив за них контрабандно вывезенными рейхсмарками. После чего один из швейцарских граждан, подставное лицо, получил задание скупить по дешевке в Германии высоко ценившиеся в других странах картины так называемого «вырождающегося искусства». Нацистские власти охотно разрешили вывоз этих картин. Во-первых, они избавлялись от них, во-вторых, получали так необходимую для вооружения валюту. Швейцарское подставное лицо платило за картины 30 % стоимости в швейцарских франках. Это полностью устраивало наци. Остальные 70 % уплачивались немецкими государственными облигациями, которые, вернувшись на родину, приобрели номинальную стоимость, т. е. в пять раз большую, чем за них заплатил банк «Марлок и Ливен».