В лабиринтах вечности - [22]

Девчонки вопросительно уставились друг на друга. Аня выпалила всё и дальше ее знаний и прыти, явно, не хватало, но Настя, как подхватив знамя, выпавшее из «рук раненого товарища», радостно воскликнула:

— Знаю! Я знаю! Остров Святой Ирины! Анечка, ты умница! Вулкан на острове Санторин!

Аня удивленно молчала, а Настю уже было не остановить, дверь открылась, и предчувствие подтолкнуло ее: вот он — путь к солнцу через толщи воды, смотри! Одна из дверей в длинном коридоре мироздания чуть приоткрылась — иди!

— Извержение произошло, предположительно, во временной период конца восемнадцатой и начала девятнадцатой династий! То есть кто-то из наших с тобой фараонов мог…, понимаешь, быть свидетелем этого события!!! Или Эхнатон, или Сети первый, или его сын Рамсес!

— Настя, а что, кроме Рамсеса, не было других правителей?! — Аню передернуло, — опять вернулись к Рамсесу.

Настя не слышала ее, она ходила по комнате, потирая, как стрекозка лапки, и разговаривая уже сама с собой.

— Вулкан какое-то время извергался, и, возможно, это каким-то образом было причиной девяти казней для Египта. А затем вулкан взорвался! Ты можешь представить волну, что поднялась от этого взрыва? Землетрясение…, взрыв вулкана…, цунами… — вот когда могла погибнуть Атлантида, окажись она рядом!

— Но тогда хоть какие-то следы должны были остаться! Настя! Хоть какие-то черепки! Ни одной же черепушки нет! Ведь не обособленно же они существовали? Вероятно, были же у них и торговые отношения, и письменность, искусства…

— Да-да, что-то должно было остаться, — Настя задумалась, теперь она сомневалась. — Может это были минойцы? Крит?! Или это где-то в Атлантике? Между северо-западной Африкой и Америкой?..

— Нет, минойская культура не подходит — у них была письменность, и даже два вида — линейное письмо «А» и линейное письмо «Б».

— Но, постой профессор говорил нам, что вот как раз из письменных свидетельств минойцев следует, что минойцами правили чужеземцы. А не наши ли это «чужеземцы»?! А? Настя! Те же, что и в Египте!? Ведь древние египтяне любили говорить: «сначала нами правили боги»! Какие боги ими правили? А? Не те же ли, что и минойцами…?

Как часто мы получаем некую информацию, которая кажется нам ненужной, она балластом падает в глубины нашего сознания и находится там до срока, а потом вдруг мы находим ее, как сокровище!

— Помнишь, профессор еще рассказывал нам, как Генрих Шлиман при раскопках Трои нашел какую-то вазу с монетками из Атлантиды, а потом такие же монетки находили и в Америке…

— Нет! Стоп! Это все как-то не вяжется…

— Почему? Генрих Шлиман еще оставил завещание тому, кто посвятит жизнь поискам Атлантиды. Вспомни, внук Шлимана, Пауль Шлиман проводил какие-то изыскания…, что-то вроде как находил…

— И где же его открытия?

— Не знаю! Началась первая мировая война, и он погиб где-то при загадочных обстоятельствах.

— Здесь ты не права, его судили за шпионаж…

— Нет! Нет, я не верю, — запротестовала Настя. — Не верю, чтобы учёный — человек мира, — мог быть шпионом! Это всё оговор. Его убрали. Возможно, он очень близко подошел к разгадке какой-то тайны! — договаривала Настя уже шепотом, внутри опять проявилось это ощущение двойственности себя, пробежал легкий холодок, и она одними губами прошептала. — Тайны! Понимаешь? Шлиман кому-то мешал!

— Кому?! — издевательски пролепетала Аня. Она давно устала. Спор о моде, о блузочках, юбочках… — это, да, можно спорить хоть до утра, и ей не было бы равных. А спорить о какой-то мифической Атлантиде — это же так глупо! Ее она волновала постольку-поскольку… и к темам их диссертаций Атлантида не имела никакого отношения! Если только фараон Эхнатон не был ставленником атлантов, или Рамсес был сыном кого-то из атлантов! И Аня улыбнулась подобному вздору. Бред! Правду говорят, с кем поведёшься — от того и наберёшься. Теперь и ей предстоит искать, то, чего нет и никогда не было, и засорять себе мозги всякой чушью, как Настя. Нет, стоп!

— Настя, хватит! Ты-то к этой тайне каким боком? Тебе это зачем? Давай-ка, дорогая, лучше спать, а завтра встанем рано, пока солнце не так палит, пойдем, погуляем по городу, или на пирамиды съездим, или в твой драгоценный музей, обойдёшь весь, окунешься в столь сладостный для тебя мир, что-то новенькое для себя найдёшь. А сейчас спать. Я устала.

— Уже…

— Что уже?

— Уже обошла. Весь!

— …М-м-м, — Аня скривилась, — поэтому и вернулась, словно тебя с креста сняли? К мумиям заходила?

— Да. Жалко их! Лежат там такие сухонькие, несчастные… — помолчав, добавила, — а ещё там есть удивительный диск, словно он…

Аня вскрикнула:

— Настя! Хватит! Не могу больше! Давай спать!

— Хорошо, — Настя нехотя согласилась, хотя ей так хотелось говорить и говорить, и казалось, что вот сейчас они смогут если не понять, то хотя бы приблизиться к великим тайнам и тех же атлантов, и всех канувших в Лету цивилизаций.

Она тяжело вздохнула — сейчас ей не уснуть — это точно.

— Ань, ты спи, я подышу воздухом…

III

Настя вышла на лоджию.

Непривычно тихо… Уснувший город, отражаясь огнями, тонул в темных водах вечного Нила…

— Аня, ты только посмотри, какие звезды! Луна, как золотое блюдо! — звонко произнесла она, удивляясь вибрации собственного голоса, и, боясь причинить вред ей, огромной луне и этим звездам, мерцающим так близко, что, казалось, чуть привстань на носочки, протяни руку — они сами упадут на ладонь.