В круге последнем - [40]

Больше всего люди выражают гнев по поводу ненависти Солженицына к ленинскому социально-политическому строю, который создал|стране высокий престиж на международной арене — стране, которую большая часть мира считает главной силой, защищающей мир, социальную справедливость, национальную независимость и международное братство.

Я читал многие письма в «Правду» и другие газеты, в которых выражается глубокое всенародное отвращение, вызванное действиями писателя, оскорбившего память двадцати миллионов человек, отдавших жизнь в войне против фашизма, и оказавшегося способным восхвалять генерала Власова, труса и предателя, перебежавшего к нацистам.

Я читал в «Правде» прочувствованные слова, которые, без сомнения, вызовут глубокий отклик во многих странах, например высказывание члена Академии медицинских наук д‑ра Ованеса Барьяна, который заявил:

«Только человек, лишенный совести, может оправдывать преступления власовцев и писать о прощении гитлеровцев. Какого прощения он просит? Не за то ли, что в одном только Освенциме фашисты замучили до смерти четыре с половиной миллиона людей? О каком прощении может идти речь, когда из кожи людей, уничтоженных в газовых камерах, делали перчатки и абажуры?» Ученый продолжает: «Я принимал участие в расследовании преступлений фашистов в Освенциме и Бухенвальде, и мне трудно представить, как низко должен пасть человек, чтобы говорить о прощении гитлеровских палачей».

По общему мнению, Солженицын оказался врагом, чуждым своей стране. Возникла настоятельная необходимость оформить этот факт принятием соответствующих мер. Как американец, стремящийся к дружбе между нашими двумя странами, я считаю указ Верховного Совета вполне оправданным.

Я думаю о мучительных моментах в моей стране, о случае с изменой Эзры Паунда. Этот американский поэт переметнулся к фашистским чернорубашечникам Италии, осудил свою страну и громогласно выступал за победу оси над своим народом. Он переложил на стихи гитлеровский антисемитизм и объявил о своей приверженности моральному кодексу Муссолини. Если Паунд избежал судьбы предателя, то лишь потому, что в американском обществе многие не находят ничего предосудительного в фашизме. Все же Паунд пробыл в психиатрической больнице с 1945 по 1958 год, после чего ему «разрешили вернуться» в Италию, которую он больше всего любил в период, когда она была партнером нацистской Германии.

Продолжаю американскую аналогию: Паунд изменил своей стране как гражданин, как писатель. Он предал демократическую этику, которой славились столь многие в нашем литературном мире.

Очевидно, что Солженицын, подобно Паунду, предатель как гражданин, как писатель, изменил гуманизму русской литературы, которая составляет славу мирового творчества. Она возбуждает умы и трогает сердца целых поколений. Она всегда — в первых рядах борьбы против угнетения, за принципы социальной справедливости.

Я считаю его таким же лживым писателем, каким он оказался лживым человеком. Он тщится представить облик Советского Союза как пустошь, где господствует террор. Мне приходилось бывать в этой стране десятки раз, и я довольно долго там жил. Я вижу, как осуществляется мечта Ленина. Я встречаю благородный народ, блестящее молодое поколение, жадно стремящееся овладеть высотами науки и техники, — не как технократы, а для того, чтобы покорить силы природы и повести свою страну к триумфу коммунизма и одновременно к царству дружбы и прочного мира между народами.

Я посетил большие города, возникшие там, где некогда были пустыни; я вижу электропоезда, где вчера прокладывали путь в песках верблюды; я вижу живущие полной жизнью города, выросшие на вечной мерзлоте. Я обошел огромные города, вставшие из руин, — Ленинград, Киев, Сталинград, я посещал дворцы, вставшие на месте прежних лачуг. Я беседовал с рабочими и крестьянами, ощущал их гордость творчества, познал их любовь к своей партии и своему правительству. Эти люди — строители, любящие свою родину, и когда одно время дела пошли неправильно, именно они и их партия устранили и исправили ошибки. Эти патриоты являются в то же время друзьями всего человечества.

Всего человечества… Я побывал на четырех войнах в этом веке ужасных войн: на войне Испании против Франко, на второй мировой войне против фашизма, на войне Кубы против наемников, на войне Вьетнама против летающих крематориев B‑52. Где бы я ни был, я видел свидетельства советской поддержки свободы и независимости, бескорыстной помощи народам средствами обороны в священной борьбе за свободу и независимость. Повсюду я видел своими глазами верность Советского Союза марксистским принципам международной солидарности.

Однако я не нашел этого эпоса на страницах произведений Солженицына и, как и миллионы людей во всем мире, не могу признать его глашатаем правды. Это не провидец, это лживый пророк. В литературе и раньше встречались ему подобные — писатели, продавшие душу. Тридцать сребреников выросли в наши дни сложных процентов в миллионы долларов, хранящихся в безмолвных сейфах Швейцарии.

Солженицын отправился туда, где ему место: в компанию тех, кто стремится навредить Стране Советов. Но эта компания вырождается. Некоторое время он будет бродить среди