В крови (ЛП) - [70]

Лунный свет пробивался через окно от-пола-до-потолка в восточной стене, бледный и чистый, лишь слабое призрачное отражение серебра и света, что когда-то лился через эти окна.

Геенна умирает.

Откинув вуаль, Лилит заставила себя пересечь комнату по небесно- голубому мраморному полу размеренным шагом, заставила себя сохранять мысли в порядке, а сердце спокойным. Она не могла позволить, чтобы ее обнаружили в этой комнате, не с тем, что она несла. Она остановилась у мраморного черного помоста, на котором возвышалось задрапированное шелком кресло.

Его зовут Данте, рожденный вампиром.

Спертый и пахнущий пылью воздух был таким же пустым, как и трон перед ней.

Шагнув на первую ступеньку, Лилит схватилась за угол защитной шелковой ткани и дернула. Золотой материал стек на пол, словно вода по скалам, и упал у ног. Водянистый лунный свет волновался на черном с голубыми прожилками мраморном троне. Спинка, с прорезями для крыльев по обоим краям, возвышалась стрелой. Ножки и подлокотники были вырезаны в виде чешуйчатых когтистых лап дракона со вставками сапфиров и переливающихся опалов.

Трон Хаоса. Откуда creawdwr сплетал из хаоса упорядоченную жизнь.

Двойная боль одиночества и сожаления ударила по Лилит. Она вспомнила лицо Яхве до того, как он превратил его в столб пылающего света в своем безумии, — красивый, золотые волосы, золотые крылья, умные темные глаза, улыбка. Нужно было сильно постараться, чтобы вызвать ее на губах, но эта улыбка стоила тех усилий. Улыбка, за появление которой его calon-cyfaills Самаэль — нет, Люсьен — и Асторет добродушно соревновались друг с другом. Позже улыбка Яхве стала появляться свободно и в моменты, в которых не было ни смеха, ни радости, ни празднества.

Она вспомнила страдание Люсьена: «Мы не можем этого остановить. Его здравомыслие ускользает».

Вспомнила свой ответ: «Возможно, он должен быть связан более чем с двумя, любовь моя. Возможно, его могущество слишком сильное, слишком хаотичное для обычной триады».

Лилит оттолкнула прошлое. Когда-то сожаление ярко горело внутри нее, но прошло уже много времени с тех пор, как оно исчезло. Правильно или нет, она сделала то, что, как ей казалось, было необходимым для Геенны и Яхве.

Люсьен утверждал то же самое, но память о той ужасной ночи так много веков назад все еще отравляла сны.

— Что ты наделал?

Лилит спрашивает шепотом, но каждое слово ударяет ее в виски, словно молоток. Голова пульсирует болью. Снаружи земля рябит, дрожит, и кажется, что Геенна разорвется на части. Она хватается за дверной косяк.

Новые существа взлетают в небо только для того, чтобы разбиться и рассеяться по ветру.

Самаэль… Люсьен… у него из носа и ушей течет кровь. Он хватает Яхве, прижимает к груди. Никакого света не исходит от лица creawdwr. Асторет с медовыми волосами бездвижно лежит на мраморном полу рядом со своим calon-cyfaills, уставившись в потолок пустыми глазами. Вокруг ее глаз кровь, словно тени для век, на прекрасном лице следы крови возле носа и ушей.

— Что ты НАДЕЛАЛ? — Лилит кричит последнее слово. Боль опускает ее на колени, на холодный жесткий пол. Она хватается за плечо Яхве.

Одарив ее ледяным взглядом, Люсьен сбрасывает ее руку с плеча, и та застывает в воздухе.

— Ты больше никогда не используешь его. — Он смотрит на Яхве с нежностью. — Он свободен. — Люсьен покрывает своими волосами лицо creawdwr, как шелковым черным саваном.

— Убийца! — вопит Лилит.

Лилит глубоко вдохнула запах ладана и жасмина и еще раз откинула прошлое. Неожиданное присутствие Люсьена стерло ее воспоминания и подняло их к свету. Она сосредоточилась и успокоилась, забралась по ступенькам к Трону Хаоса. Ей нужно было проверить заявление бывшего cydymaith.

Его зовут Данте, рожденный вампиром. Ему двадцать три года.

Засунув руку в черную бархатную сумочку, висевшую на поясе, Лилит вытащила приз, что незаметно стянула из кармана штанов Люсьена, пока тот висел на дне Преисподней. Кровь запятнала скомканный клочок бумаги как печать. Магия сreawdwr шептала под ее пальцами. Руки немного тряслись.

Если это было правдой, а не какой-нибудь шуткой Люсьена, с помощью которой он хочет сделать из нее дуру, то драгоценные камни на Троне Хаоса засветятся. Только магия creawdwr может пробудить Трон.

Наклонившись, Лилит прикоснулась испачканной кровью бумажкой к черному мрамору.

Трон Хаоса вспыхнул пламенем.

Лилит отшатнулась, ее нога в сандалии соскользнула со ступеньки. Она упала с помоста, но поймала себя быстрым взмахом крыльев и встала на твердый пол.

Огонь поглотил черный мраморный трон, холодные языки пламени излучали свет, создавая сумеречную ауру, — голубой, зеленый и фиолетовый. Сапфиры и опалы пылали. Лилит подняла руку, чтобы прикрыть глаза от слепящего сияния Трона.

Люминесцентные цвета мерцали по всей комнате, словно первые вечерние лучи зари.

Сердце Лилит неистово билось о ребра. Она никогда не видела прежде такого представления Трона, даже когда его занимал creawdwr. А тут только от капли магической крови ребенка-creawdwr. Во рту у нее пересохло.

Его зовут Данте, рожденный вампиром. Он мой сын.

Fola Fior и Падший.

Никогда за всю историю Элохима здесь не были creawdwr смешанной крови.