В крови (ЛП) - [67]

На Хэзер нахлынуло облегчение, напряжение явно спало. Она открыла рот, затем закрыла. Нет смысла говорить что-либо Энни, когда та пьяна, и кроме того Хэзер просто была рада, что та дома и в безопасности.

— Хей, — сказал Сильвер. — Все в порядке?

— Блестяще, — ответил Вон, снова запирая дверь.

— Как Данте?

— Все еще в отключке.

— Оу.

Хэзер расслышала что-то грустное и немного потерянное в голосе Сильвера и поразилась, вспомнив его задумчивость в Новом Орлеане. Ей стало интересно, не скучает ли он по дому.

— Я вернулась, — заявила Энни, поднимая подбородок. — Пошли, — сказала она, хватая руку Сильвера. Затем провела его в гостевую — на данный момент свою комнату — и захлопнула дверь.

Хэзер посмотрела на Вона. Он ухмылялся.

— Что?

— Пижама с маленькими овечками и пистолет, — сказал он. — Горячая штучка?

— Наполовину не такая горячая, как бродяга создание ночи, с которого капает вода на мой ковер, — ответила она. — Р-р-р. Полотенца в шкафу, глупыш.

— В шкафу. — Вон хлопнул себе по лбу. — Никогда бы не подумал.

— Так как Энни дома, я иду спать. Разбуди меня перед тем, как погрузиться в Сон, ладно?

Вон кивнул.

— Ты заслужила это, дорогая. Спи крепко.

Вернувшись в комнату, Хэзер положила кольт на прикроватную тумбочку, скинула тапочки и оставила дверь открытой на столько, чтобы Исчадие смог выходить и заходить. Она скользнула под плед к Данте. Обняла его, прижимаясь к лихорадочному жару, и положила руку на грудь. Его теплый аромат окутывал ее, пока она засыпала, и проникал в сны.

Глава 27 Ее оружие у его ног

Портленд, Орегон

23–24 марта

Катерина закрыла за собой дверь в номер мотеля, затем бросила на кровать сумку, чувствуя себя изнуренной долгой грязной ночью и с нетерпением ожидая возможности забраться под горячий душ и поспать пару часов. Она воняла землей, потом и разложением, запах смерти прилип к коже, как отвратительный парфюм.

Достав ноутбук, она поставила его на лакированный стол и открыла. Нужно было составить отчет о работе. Выиграть немного времени. Открыв мини-бар, она вытащила ледяную бутылку зеленого чая SoBe, открутила крышку и долго вливала в себя охлаждающий напиток.

Рухнув в кресло, Катерина создала НОВОЕ СООБЩЕНИЕ и напечатала: «Задание на Уэллса выполнено успешно. Так как Уоллес больше не наша обязанность, мы немного поспим и полетим домой». Затем нажала ОТПРАВИТЬ и закрыла ноутбук. Закрыв глаза, она приложила холодную бутылку с чаем ко лбу. Похороны Бека и миссис Уэллс потребовали больше энергии, чем ожидалось, энергии, которую она не планировала расходовать.

Катерина сожалела об убийстве миссис Уэллс. Ей не пришло на ум, что Афина покончит со своей смертельно больной матерью. Отец, да, дал ей причины для вражды. Но поскольку Афина решила отдать его в руки Данте, Катерина подумала, что, пока она разделывается с Беком, будет безопасно оставить ее с родителями.

Ошибка.

Вспоминая, что Уэллс с таким энтузиазмом проделывал с Данте Батистом с самого рождения, Катерина думала, что мужчина не испытывал нормальных человеческих эмоций, был бездушным.

Но брызжущая слюной ярость Уэллса после смерти Глории доказала ей, что она ошибалась, как минимум насчет его жены.

«Я заставлю С вырвать тебя из этого тела и поместить в него твою мать! Мне нужно было убить тебя, как она и предлагала! Ты ничто. Брак, горькая ошибка. Александр будет счастлив убить тебя! Он с нетерпением этого ждет!»

Угрозы Уэллса прекратились только тогда, когда Катерина заклеила его рот несколькими слоями скотча.

Неудивительно, что Афина Уэллс свихнулась.

Наблюдая за Афиной, слушая ее, Катерина осознала, что женщина, которая назвала себя Аидом, была ясновидящей. Необычный подарок для смертного, но не неслыханный. Были ли видения Афины деформированы сумасшествием, разбивалась ли их ясность на осколки от шторма, бушующего в разуме?

Вполне вероятно, ответ на эти вопросы: и да, и нет.

Позже Катерина проводила Афину до гостевого коттеджа и уложила в кровать, как и просил Алекс Лайонс. Согласно их договоренности — она заботится о его сестре и охраняет Уэллса ради Данте, а Лайонс удостоверится, что Данте прибудет в целости и сохранности. И убедится, что команда, которая пошла по душу Хэзер Уоллес, потерпит неудачу.

Данте Батист сохранил Уоллес жизнь, вынес ее из Центра на руках. Насколько Катерина поняла: Уоллес — возлюбленная Данте. Достаточный повод, чтобы защищать ее.

— Время спать, — говорит Катерина. — Я обещала твоему брату.

Афина снимает с себя лифчик и трусики, затем, как ребенок, заползает на кровать, скользит под одеяло. Она смотрит в потолок, губы двигаются, шепчут. Тени оставляют пятна на коже под глазами, вваливают щеки.

При виде комнаты холод проходит по Катерине изнутри и стремится наружу. Фотографии Данте прикреплены к каждой стене — кадры с камер видеонаблюдения — его бледное лицо сосредоточено, глаза закрыты, лучи света вьются вокруг него, из него.

Катерина наклоняется и поправляет одеяло на груди Афины, подтыкает его. Она кажется нереальной, привидение, мелькающая память о женщине, и Катерина откидывает волосы Афины с лица. Милое личико, овальное, с гладкой кожей, светлые брови, покатый нос. Но ее глаза сияют, как лунный свет. И смотрят на то, что может видеть только она.