В краю танцующих хариусов. Роска - [2]

Чуть в стороне мы нашли еще один кусок от Васькиной рукавицы. Он лежал возле коряги, и мех с него был обстрижен словно ножницами.

— Это мыши, что живут под корягой, шерстинки обстригли и унесли себе в нору, — говорит Васька. — Представляешь, как теперь мышатам мягко спать. Давай поищем еще. Рукавица-то была большая.

Искали-искали, но больше не нашли ни одного лоскутка. Наверное, их по всей тайге разнесли лесные жители, чтобы утеплить свои дома-теремки. И еще мы приметили, в той канаве, где застрял бульдозер, отпечатались огромные медвежьи ступни.

— Только вчера мишка здесь был, — говорит Чирок. — Это он тоже искал мою рукавицу. Но опоздал. Рассердился, наверное, и отправился на брусничник собирать прошлогодние ягоды. И славно!

Хозяева и гости

Если вы думаете, что избушку у перевала мы строили на совершенно пустом месте, это не совсем верно. Как раз посередине облюбованной под избушку поляны возвышалась кочка на тонкой ноге, а на кочке лежало круглое как шар гнездо рыжей полевки. Свито оно было из стеблей осоки, а внутри выстлано куропачьими перьями и медвежьей шерстью. Где полевка собрала все это — можно только догадываться.

Гнездо на кочке — ее зимняя квартира, летняя находилась под лежащей неподалеку корягой. Когда мы откатили эту корягу в сторону, обнаружили и саму хозяйку. Небольшая рыжая зверюшка с усатой мордочкой и черными глазками страшно нас испугалась и бросилась наутек. Шариком прокатилась у ног Васьки Чирка, мелькнула в зарослях голубики и исчезла.

Мы думали, теперь она не покажет на поляну и носа, но лишь закончили строительство, полевка тут как тут. Пролезла между бревен, забралась на стол и принялась изучать лежащую там пачку печенья. Мы вспугнули ее, она отважно шмякнулась на пол и больше в тот день на глаза не попадалась.

С тех пор и пошло. Пока мы готовим обед, колем дрова, ладим снасти на налимов, полевка отсиживается в своей норе, но лишь отправимся сопровождать очередную машину, она сразу же взбирается на стол и принимается собирать крошки. Иногда мы слишком засиживаемся в избушке, она не выдерживает и принимается бегать по столу в нашем присутствии. За это мы злимся на нее, а вчера запустили поленом. Ах, мол, такая-сякая, по столу бегаешь, продукты портишь!

А ведь мы не правы. Она подолгу живет здесь в одиночестве, выглядывает нас, как самых дорогих гостей, и даже скучает, если мы где-то задерживаемся. Так что она здесь хозяйка, а мы всего лишь гости. Только нехорошие гости. Вместо гостинцев и доброго слова… поленом!

Преступление и наказание

Большой рыжий паук с желтыми ногами забрался в мою охотничью избушку и устроил настоящий разбой — натянул паутину, поймал и съел единственную живущую у меня муху. Эту муху я выковырял из лиственничной чурки, отогрел и ухаживал как мог, а этот бандит съел.

Я отругал паука и пообещал выбросить на мороз. Угрюмый и виноватый паук до самого вечера просидел у зарешеченного паутиной окна, словно сам себя посадил в тюрьму.

Вкусное бревно

Потолок нашей избушки набран из сырых неошкуренных бревен. И нужно же было случиться, что лежащее как раз над Васькиной постелью бревно приглянулось жукам-дровосекам. Тяжелые черные жуки с похожими на антенны усами пробираются в избушку всякими способами. Они летят через неплотно прикрытую дверь, лезут в щели между бревен, а есть и такие, что въезжают в избушку на ком-нибудь из нас. Выйдешь за водой или дровами, возвращаешься, а он уже пристроился на рукаве или за воротником. Сидит и недовольно шевелит усами. Чего, мол, уставились? Жуков не видели, что ли? Затем вжи-ик! — перелетел на бревно и давай его уписывать. Аж треск по избушке.

Из-за этих жуков у нас с Васькой Чирком куча неприятностей. То и дело на голову падают кусочки коры, опилки, какие-то колбаски.

Иногда сваливается и сам жук. При этом он путается в волосах и скрипит. Васька подхватывается с постели, вылавливает жука и принимается его ругать:

— Это он специально прыгнул. Никакого покоя от этих усачей! Тайги им мало, что ли? Прямо на голову лезут.

Но зло его притворное. Можно в минуту содрать с бревна всю кору или просто заколотить это бревно куском фанеры. Васька же ничего делать не хочет. Более того, я подозреваю, что он специально бросает дверь открытой и даже выковырял мох из стены, устроив таким образом приличную щель. Ваське льстит, что у нас гостят эти жуки. Это же надо! Летел, может, за десять километров от избушки, пронюхал, что у нас есть вкусное бревно, и завернул в гости. Коры пожевать, на нас посмотреть и самому показаться.

А нам для него бревна жаль, что ли?

Смерть жаворонка

В детстве мне часто приходилось пасти нашу корову Зорьку. Поднимешься пораньше, сунешь за пазуху кусок хлеба — и в степь. Помню, очень хотелось спать.

Плетешься по дороге с закрытыми глазами и даже не видишь коровы. Но лишь выйдешь за деревню, вымочишь ноги в росе, весь сон как рукой снимет.

Больше всего мы любили пасти коров у Скифской могилы. Там всегда росла хорошая трава, главное же, в этом месте можно запросто отыскать все, начиная с наконечника стрелы и кончая осколком артиллерийского снаряда.