В краю багрового заката - [6]

Кстати, отметил Петрович, носорог будет поопаснее любого хищника, ибо имеет пять тонн живого веса, плохое зрение, такой же плохой характер, и живет по принципу «сила есть – ума не надо». К счастью, ничего подобного поблизости не наблюдалось. В противном случае пришлось бы увести отсюда свою команду, невзирая ни на какое сопротивление. Ибо эту зверюгу не остановишь даже из «Сайги» Андрея Викторовича. Тут нужен гранатомет или противотанковое ружье – не меньше.

Осмотревшись по сторонам еще раз, учитель почувствовал, что ему не хочется возвращаться назад. Дело даже не в весне и в голубом небе; дело в том, что ему опостылел царящий по ту сторону барьера – как раньше говорили – «мир наживы и капитала». Этот мир уже отнял у него всякую надежду на лучшее будущее. Но еще худшая участь ждет в нем его юных друзей, так как для хозяев того мира они вообще никто.

Он знал, с какой мукой они возвращались каждую неделю с его дачи в свой постылый интернат, где им приходилось постоянно видеть жирную физиономию Гориллы, и выслушивать ее ханжеские нравоучения. Тяжелее всего было Сергею-младшему, готовому взорваться по любому поводу. Но и у остальных жизнь тоже была не сахар.

Сергей Петрович понимал, что так жить нельзя, но совершенно не видел выхода из создавшегося положения, ибо плетью обуха не перешибешь. Жаловаться и писать письма, даже если эти письма дойдут до лидера нации, занимающего сейчас пост Премьера – это только испортить жизнь себе, и самое главное, детям. И тут он вспомнил, как позапрошлым летом к нему пристала пожилая цыганка. Пришлось «позолотить ручку», уж больно упорная была женщина. Получив мятый «полтинник», цыганка окинула взглядом небогатый прикид своего клиента, и, вздохнув, стала рассматривать его руку. Бог знает, что она там увидела, только, отпрянув как от удара палкой, она испуганно сказала Петровичу: «Запомни, яхонтовый – выход для тебя всегда там же, где и вход!» – сказав это, она развернулась и быстро-быстро, почти бегом, не оглядываясь, помчалась прочь, подметая на ходу асфальт подолом своей длинной юбки.

– Выход там же, где и вход, – повторил Петрович, глядя на серую, покрытую битым льдом поверхность моря.

Раздавшееся внезапно рычание мотора заставило его подпрыгнуть. Валера, дословно выполнивший его поручение, указывал путь Андрею Викторовичу. И они на третьей скорости вкатились в прошлое на УАЗе.

Андрей Викторович, попав из сумерек зимнего леса в яркую степную весну, был ошарашен, озадачен, удивлен и восхищен, о чем он, забыв, что рядом с ним дети, прямо и конкретно, не выходя из кабины, сообщил «граду и миру» на языке «старого солдата, не знающего слов любви». По лицу Сергея-младшего было видно, что он лихорадочно пытается запомнить замысловатую фразу старшего прапорщика, чтобы при случае поразить цветистым экспромтом своих приятелей.

Немного успокоившись и отдышавшись, физкультурник перешел на нормальный русский язык, почти не включающий в себя выражения запредельных эмоций. Оглядевшись вокруг, он сказал Валерию:

– Предупреждать надо, солдат! Так и заикой недолго остаться.

И, отщелкнув дверцу, спрыгнул на землю нового мира. Следом из кабины появились пояс с охотничьим ножом и патронташем, а также знаменитая «Сайга» Андрея Викторовича. Из задней двери, степенно потягиваясь, вышел Шамиль – взрослый пятилетний кобель карельской лайки. Ткнувшись носом с Майгой, он обнюхал свою старую подругу и, сев на молодую травку, начал чухаться, всем своим видом показывая, что ему наплевать на все эти чудеса, и его лично ничем не удивить.

Мужчина же закинул карабин на плечо и подошел к Сергею Петровичу. Слов не было; эти двое стояли и смотрели на расстилающийся вокруг странный и непривычный мир, не тронутый следами цивилизации.

– Ну, что скажешь? – наконец спросил учитель труда, когда пауза явно затянулась.

– Красота! – ответил старший прапорщик. – Ты как эту штуку нашел?

– Не я нашел, а Майга.

– Понятно, – Андрей Викторович бросил взгляд на пасущихся вдалеке мамонтов. – Если кто узнает, нам с тобой не жить. Мы ведь теперь с тобой ненужные свидетели. Ну, мы-то что, детей жалко. Ты представляешь, какие бешеные бабки будут готовы платить богатые скучающие буратины за то, чтобы устроить сафари на мамонта. Что тут у нас еще – пещерные львы, медведи, саблезубые тигры…

–Тигры в Африке, – вздохнул его коллега, – но в общем, я понял твою мысль.

– Конечно, рано или поздно Темнейший узнает об этом безобразии, пришлет санитаров и подгребет все это под государство, – продолжал рассуждать учитель физкультуры, – но нам с тобой и деткам, к тому времени уже покойным, это будет уже сугубо по барабану. Или у тебя есть еще какие-то предложения?

– Есть, – ответил Петрович, оглянувшись, – скажи честно, Андрей, тебя что-нибудь держит на этом свете?

– В принципе ничего, – хмыкнул тот, – за исключением того, что помирать мне пока рановато.

– А если не помирать? – продолжал настаивать Петрович.

В глазах отставного военного вспыхнуло понимание.

– Так ты имеешь в виду… – он еще раз обвел взглядом окрестности. – Не самая уютная местность для жизни. Я, например не могу жить без деревьев.