Ее отец далеко. Он и понятия не имеет о том, где она. Он даже не станет беспокоиться. Не сразу, по крайней мере. Решит, что она просто испугалась встречи с «идеальным мужчиной» и сбежала.
Пускай так и считает. В этом есть доля правды.
Лучшего объяснения Роза не смогла бы придумать.
Ну а пока, – решила она, – можно насладиться этим мгновением… и этим мужчиной.
* * *
– Доброе утро!
Приветливый женский голос вырвал Шейна из дремоты. Прищурившись от утреннего света, Шейн увидел перед собой улыбающееся лицо Розы Гамильтон и застонал.
Он несколько часов провалялся без сна, а когда наконец уснул, его сны были наполнены разгневанными судьями, большеглазыми, темноволосыми, убийственно красивыми женщинами. И цыплятами.
Шейн сказал себе, что наверное что-то не то съел.
Теперь он вспомнил, что что-то не то сделал.
Он снова зажмурился.
– И что в нем доброго?
– Ну, хотя бы то, – жизнерадостно ответила Роза, – что снег все еще идет.
Ее голос казался таким счастливым, что Шейн даже глаза открыл, чтобы убедиться, что это не сон. Он поверить не мог, что она действительно радуется. Но, очевидно, это правда, если судить по тому, с какой довольной улыбкой она отдернула занавеску на окне, впустив в кухню серебристый утренний свет.
Шейн с трудом приподнялся и, прищурившись, попытался разглядеть, что происходит за замерзшим стеклом. Увидел он только белизну. Много-много белого снега.
Интересно, что хорошего находит в этом Роза.
Шейн подозрительно взглянул на нее. Может, пока он спал, приехал ее отец? Неужели судья собирается разделаться с ним без суда и следствия прямо здесь… где никто не найдет до весны его бренных останков?
– Чего это ты напеваешь?
– Просто я счастлива.
– Почему?
– Тебя смущает, что я могу быть счастливой несмотря на то, что оказалась запертой наедине с тобой в крохотном домике? – улыбнулась Роза.
Лучше бы она не этого делала. От ее улыбки у Шейна ум за разум заходил.
– Вроде того, – буркнул он.
Она добродушно пожала плечами, продолжая улыбаться.
– Мне нравится снег. И я обнаружила, что мне нравится быть отрезанной от мира. Это очень… необычный опыт.
– С ума сошла.
– Наверное, – ответила Роза все тем же счастливым голосом. Она отвернулась и начала рыться в буфете, вынимая пакетики и складывая их на кухонном столе. – Чего ты хочешь, омлет из яичного порошка или беф-строганов из остатков чили?
Оба варианта показались Шейну одинаково непривлекательными.
– Мне все равно, – сказал он с тоской.
– Ах, так ты «сова». Ну, извини. – Роза повернулась к пакетикам с концентратами и выбрала один из них. – Остановимся на омлете. – И, мурлыча себе под нос, она принялась за стряпню. – Ага, тут есть смесь для печенья. Славненько.
Шейн остался сидеть на кушетке. Он попытался собраться с мыслями. Он попытался убедить себя, что все не так уж плохо, что в любую минуту может потеплеть, и снег начнет таять, и он сможет вернуть домой дочку судьи, которую похитил и которая сейчас напевает, улыбается и готовит ему завтрак.
Непосильная задача для его бедных мозгов.
Он не мог сосредоточиться, когда Роза Гамильтон маячила у него перед глазами. Кем бы ни был ее отец, она все равно оставалась для Шейна самой привлекательной женщиной.
Шейну нравились фигуристые женщины, и когда она нагнулась, доставая из буфета сковородку, у него просто руки зачесались погладить ее бедро.
Ага, давай, греши дальше, – сказал он себе. – Посмотрим, как это понравится судье.
Шейн сжал руки в кулаки, чтобы не тянулись, куда не следует, и попытался выбросить эти мысли из головы. Не получилось. Он все равно видел ее. Он слышал, как она напевает.
– Ты всегда такая веселая? – спросил он мрачно.
– Не всегда. Но я прекрасно отдохнула.
– Везет тебе. – Шейн не знал, что было причиной его бессонницы – кушетка или воспоминания о судье.
– А ты, как я поняла, не выспался?
Шейн повел плечом, пытаясь ослабить боль в затекших мышцах.
– Нет. Как говорится, и глаз не сомкнул.
Роза выгнула бровь.
– Совесть мучила?
– Наверное, и это тоже. – Шейн умолк, а потом добавил, – А ты, гм… так легко все воспринимаешь.
Роза высыпала в миску яичный порошок.
– Я же говорила, мне понравилось.
– Почему? Потому что это… необычно?
Она кивнула, отмеряя нужное количество воды и добавляя ее к смеси.
– Никакой ответственности. Никаких претензий. Только здесь и сейчас. И ты.
Шейн судорожно сглотнул. Он нащупал свою рубашку и натянул ее, словно она могла защитить его от пристального взгляда Розы.
– У тебя не будет неприятностей из-за того, что ты пропустишь свадьбу?
– Было бы хуже, если бы Милли ее пропустила, – радостно ответила Роза.
Чертовски верно.
Шейн застегнул пуговицы на рубашке одной рукой.
– Я не хочу яичницу, – сказал он. – Лучше выйду и снова попробую копать.
– Ничего не получится. Слишком сильный снег. Почему бы просто не расслабиться и не отдохнуть?
Шейн взглянул на Розу. Неужели она не понимает?
– Ну же, – сказала она, – садись и ешь. А потом, когда я вымою посуду, а ты вытрешь, если тебе так уж сильно захочется копать, я пойду с тобой.
Роза и печенья напекла, пока Шейн мылся под душем. Они съели яичницу, и Роза отыскала банку с вареньем к печенью. Но снять крышку ей не удалось.
