В когтях белого орла - [42]

– Глупец ты, воевода, – сплюнул на землю Никодим, – ладно, не хочешь по-хорошему, тогда будет по-плохому.

– Я же тебе уже говорил: зубы, смотри, не обломай.

Роману снова накинули на голову пыльный мешок и потащили куда-то вниз.

Видеть молодой князь ничего не мог, но подслушать получалось. Его кинули в угол горницы, в которой шло совещание. Два голоса он узнал легко, это были воевода Топор и Колюжа, остальные были незнакомые. Похоже, заговорщиков нисколько не волновало, что он мог что-то узнать, и это пугало. Выходило так, что оставлять его в живых не собирались.

– А ты вот о чем подумай, Колюжа, – этот голос Роман не смог узнать, был он скрипучий и неприятный, – кто больше всех обрадуется, если мы щенка зарежем?

– Я, – громыхнул густым басом воевода.

– Нет, не ты, – осадил воеводу голос, – а вот как раз его дядюшка, что сейчас под нашими стенами стоит. Как ни крути, а если наследника Даниила нет в живых, князем станет уже он. Вот и ответь мне, нужен ему сопляк живым или нет?

– Что ты хочешь этим сказать? – этот голос уже принадлежал Колюже.

– А то, что заложник твой никуда не годится. Убей ты его – осаждающие только обрадуются. Ну и повод будет вырезать нас всех.

Роман отметил про себя, что его дядю они совсем не знали: уж чего-чего, а власти тот точно не желает. Случись Родомиру стать князем, он тут же примется искать, на кого все бремя власти скинуть. Да и вероятнее всего, что править станет его мать, она хоть и женщина, но куда более охоча до власти, чем ее брат.

– Да лешего лысого они город возьмут!

– У тебя сколько стражи?

– Две сотни, – Топор немного помедлил, – это вместе с ополчением.

– А под стенами у нас вдесятеро с лишним больше стоит. Вот и думай.

– Так мы за стенами, а они в поле, – не сдался воевода.

– Все равно много их, – проскрипел незнакомый голос.

– Много, мало… – выругался Топор, – всех положим, пусть только сунутся. Песьи дети, ненавижу!

– Сейчас они башни осадные построят, таран из сосны срубят, лестниц наделают, и тогда нам совсем туго придется.

– Гонца в Киев отправили, теперь ждем, – осадил спорщиков Колюжа, – теперь все от Киева зависит. Придет Лютополк нам на помощь али нет.

Глава 30 Драка за богов

Толпа мужиков в черных одеждах угрожающе приближалась. Пророк прервал свою речь и грустно посмотрел на идущих. Судя по дубинам в руках, эти люди шли сюда не разговаривать. Горыня с Дубыней поднялись во весь свой могучий рост, вставая на пути надвигающейся людской массы. Остальные тоже начали вставать со своих мест, среди внимавших было немало здоровых крепких людей, но также было много и баб, стариков, даже детей. Беда, предчувствие которой давно носилось в воздухе, неукротимо близилась. Стычки между сторонниками старых богов и слушавших нового пророка случались все чаще. То одним наминали бока, то другим. Княгиня распорядилась поставить у места сборищ дозоры, но сейчас шла такая толпа, что вряд ли пятеро стражников, дежуривших в стороне, смогут ее остановить.

– А ну стой, – скомандовал приближающимся мужикам седобородый страж, который был в дозоре старшим, – дальше ни шагу.

– Ты чего, Ануфрий, супротив воли бога выступаешь? – Из толпы вышел жрец Перуна. – Мы долго ждали, но сейчас наше терпение подошло к концу. Пусть убираются из города, нечего нам тут людей смущать. Киев – город Перуна, и нечего здесь чужих богов славить.

– Приказ княгини – не допущать беспорядков, – распорядился стражник, – идите, жалуйтесь в княжеский терем.

– Не слышит нас княгиня, – вздохнул жрец, – забыла, кто ее на трон возвел, кто на Протолчем броде с войском подменыша бился.

– Хватит нести этот вздор, – не выдержал рыжебородый мужик с другой стороны, – мы были войском Ивана Царевича, не было никакого подменыша!

– Видишь, – взъярился жрец, – они же до сих пор нечистью околдованы! Был подменыш!

– Был или не был, уже не важно, – пробасил Горыня, – тут те, кто с обеих сторон брода был. Здесь добру учат. Вот что важно.

– Так это добро, что ли, что мы сейчас друг на друга пойти готовы? – Из толпы перуновцев вышел Усыня. – Что-то быстро вы нашего бога предали.

Горыня сильно поник, увидав со стороны противников своего старого друга.

– Усыня, ты чего? – попытался образумить товарища Дубыня. – Мы же с детства самого вместе!

– Вот именно, а сейчас я вас не узнаю, как подменили. Что это за ерунда – богов менять. Пришел кто-то сладкоголосый, и все?

– Да ты бы послушал, – попытался образумить друга Горыня.

– Не хочу я ничего слушать. Раз тут говорят, что Перун не бог, так нечего мне эту ложь узнавать. Молнии в небе сверкают? Сверкают. Кто еще кроме Перуна их может запускать? Да некому больше. Отец мой в Перуна верил, дед верил и его дед тоже.

– Да что ты про молнии, – всплеснул руками Дубыня, – жить надо так, чтобы душе твоей хорошо было, тогда и другим хорошо будет.

– А мне плохо, – не сдался Усыня, – у меня друзей как околдовали. Только и слышу от вас в последнее время эту глупость, словно ничего интересней и нет на свете. А может, и околдовали на самом деле. Этот ваш пророк – может, и не пророк вовсе, а самый настоящий колдун.

– Колдун, – зашумела толпа вокруг усача, мужики потрясали дубинами, – гнать его!