В когтях багряного зверя - [6]

Еще до того, как их вожак выступил вперед и заговорил с нами, мы уже сообразили, кто они такие и куда направляются. Это стало ясно по их одинаковым серым накидкам, одетым поверх обычной одежды. Покрой накидок был не совсем обычным. В них имелись прорези, куда просовывалась голова, а чтобы их длинные полы не болтались на ветру, эти одеяния были перехвачены на талиях поясами. Благодаря своим накидкам скитальцы чем-то напоминали рыцарей-крестоносцев, каких я видел на картинках в одной древней книге. Разве что крестоносцы носили вдобавок железные доспехи и не принимали в свою компанию женщин.

Все накидки имели одинаковые рисунки. На груди у каждого нашего гостя красовалась нарисованная красной краской чаша с крыльями – символ церкви Шестой Чаши, чьи многочисленные последователи молятся Септету Ангелов и их главе – Метатрону. Сами адепты этой религии – преемницы старых европейских религий – называют себя септианами, или ангелопоклонниками. И обожают совершать паломничества в свой священный город – Аркис-Грандбоул, он же Великая Чаша. Вот только подобные накидки паломники стали носить недавно, заменив ими свои привычные мешковатые балахоны.

Причины этой перемены мы еще не выяснили – не подворачивалось удобного случая. Но это была не первая группа «переодевшихся» паломников, попавшаяся нам на пути. Правда, раньше они не вступали с нами в переговоры. Да и мы, помня нашу вражду с Церковью, не искали с ними встречи. Побаивались – а вдруг они опознают в нас тех мерзавцев, что унизили в прошлом году перед многотысячной толпой самого первосвященника Нуньеса, когда тот хотел казнить нашего друга Гуго.

От разговора с этой семейкой нам было уже не отвертеться, и я решил не выдавать ей свое настоящее имя. А если вдруг кому-то покажется подозрительным название нашего бронеката – тоже совру что-нибудь, ведь я в этом деле большой специалист.

Паломники подступили к «Гольфстриму» достаточно близко, и я разглядел, что еще, помимо крылатой чаши, изображено у них на накидках. Под чашей красовался рисунок странного корабля – или, скорее, деревянного пакгауза, сооруженного на старинной деревянной лодке, – а под кораблем была начертана надпись: «Строитель Ковчега». Чуть позже выяснилось, что на спинах гостей имеются точно такие же рисунки, и я понадеялся, что, возможно, наконец-то выведаю, что они символизируют.

– Добрый вечер, господа! – поприветствовал я септиан, прежде чем кто-либо из них открыл рот. – Меня зовут Яцек Вражек, я – шкипер этой посудины. Чем могу служить?

Жаль, нельзя было для полной конспирации выдать и себя за септианина. Во-первых, у меня на запястьях не было въевшихся в кожу пятнышек-стигм – следов от помазания кровью священных нетопырей. А во-вторых, шкипер, молящийся Метатрону, непременно разукрасил бы свой бронекат религиозной символикой, тогда как на бортах «Гольфстрима» не было ничего и близко похожего.

– И вам добрый вечер, многоуважаемые перевозчики! – отозвался выступивший вперед пожилой ангелопоклонник – бородач с одутловатым лицом и болезненно выпученными глазами. – Мы – строители Ковчега, и те немногие Стервятники, кто уцелел после падения Счастливого Столпа.

– Что ж, в таком случае скорблю вместе с вами, – посочувствовал я «счастливцам». – Я знал вашего куратора, Голопузого Чжэня, и кое-кого из его приближенных… Так что же вам угодно, господа строители? Только сразу предупреждаю: мы не едем в Аркис-Грандбоул и не можем вас туда подбросить.

– Понимаем и не настаиваем, – кивнул староста. – Да нам и нечем заплатить вам за такую работу. Нет, мы пришли сюда с другой просьбой. В деревушке, что расположена к юго-западу отсюда, нам сказали, что если мы пойдем этой дорогой, то скоро встретим перевозчиков, которые помогут нам пересечь Проклятые воды. Эти перевозчики – вы, или где-то здесь есть еще одна переправа?

– Видимо, это мы, – признался я. – Соседний брод, насколько нам известно, находится в четырех днях пути на восток. Вам известна наша цена? В деревне, откуда вы пришли, о ней тоже знают.

Плюющаяся гейзерами, широкая новорожденная река, на берегу которой мы сейчас торчали, перерезала бывшую восточную гидромагистраль. Это сильно осложнило жизнь всем движущимся на Север конным и пешим странникам. Отныне им приходилось делать огромный крюк, обходя озеро, в какое впадала река, и терять на этом около двух недель.

Прибыв в здешние края, мы быстро сориентировались и нашли себе хороший источник дохода. Отыскав неглубокое место, где вода была относительно прозрачной, мы промерили брод, опробовали на прочность дно и остались довольны. После чего объехали окрестные селения, пустили о себе слухи и приступили к работе. Трехсоттонному «Гольфстриму» было не страшно любое течение. А глубина самого опасного участка переправы не превышала трех метров, от чего вода лишь подмачивала нам днище и только.

Бизнес шел в гору, пока где-то ниже по течению у нас не объявился конкурент. Он работал на танкере-водовозе и преодолевал реку в довольно глубоком, зато более привлекательном для путешественников месте. Вдобавок брал на борт многократно больше груза и мог перевезти за один рейс целый торговый караван. Неудивительно, что вскоре наши доходы упали. Вот мы и стали подумывать о том, а не перебраться ли нам севернее и попытать счастья на реках близ гор Сьерра-Леоне или на Гамбийской равнине…