В Киеве всё спокойно - [77]

Ей нравилась картина «Развалины дворца Разумовского в Батурине» Лагорио, написанная в средине XIX века. Как близок был ей этот незатейливый, необыкновенно трогательный сюжет в своей безыскусственности линий. В нем художник блеснул мастерством владения светом и тенью. Светло-холодный отблеск заходящего солнца на треугольном фронтоне развалин замка с остатками обветшалой крыши, тайное волшебство камня, помнящего о былом, тонко переданная неотвратимость надвигающихся сумерек и вечная игра лучей заката в листве верхушек старых верб. Ненавязчивое напоминание о неумолимом течении времени, заключительный аккорд жизни, звучащий тихим дуновением покоя и светлой умиротворенности. Есть красота, перед которой останавливаешься на ходу, не в силах пройти мимо. А есть красота, которая постепенно, чем дольше, тем больше овладевает тобой, запоминаясь навсегда. Это полотно относилось как раз ко второму варианту. Оно пострадало больше остальных, отслоившиеся пласты краски обнажили большие серые проплешины на самых видных местах.

Так продолжалось долго. Очередная, развернутая картина притягивала ее, а предыдущая, не отпускала. Наконец, свернув и упаковав картины, Альбина нашла коробку с меткой, где была икона Ильинской богоматери. В этой коробке в основном находились предметы церковной старины и православные святыни, беззащитные памятники поруганной веры. Было время, когда с риском для жизни их прятало духовенство, спасая от неминуемого уничтожения. Прежнее духовенство выродилось, теперь все шло на продажу.

Она принесла из кухни источенный до узкой вогнутой полоски стали нож с деревянной ручкой, разрезала упаковочную ленту и открыла коробку. Для того, чтобы достать икону ей пришлось вынуть из коробки филигранной работы золотую дарохранительницу в форме небольшой церковки с куполами и погнутыми крестами; золотой наперсный крест, осыпанный мелкими бриллиантами и крупными рубинами, символизирующими кровь и пот Спасителя; серебряный с позолотой потир XVI века, увитый лозой с листьями и гроздьями винограда. Это было творение удивительной красы, средневековому мастеру удалось передать каждый прожилок на листьях вплоть до торсионной извитости лозы. Внутри потира были упакованы четыре редкостные золотые панагии, богато украшенные самоцветными каменьями и эмалью.

В прочном пластмассовом контейнере, завернутые в вату, были сложены наиболее ценные произведения раннеславянских и византийских мастеров. Здесь была полностью целая, усыпанная жемчугами золотая диадема; два великолепных золотых проволочных браслета; ожерелье из литой бронзы с золочением и редкими ромбовидными подвесками; семь серебряных полусферических подвесок с ушками, орнаментованных зернью и сканью; и золотые колты древнерусского мастера XII века, изготовленные в технике перегородчатой цветной эмали. Каждый из этих предметов представлял собой верх изящества и совершенства. И это были не просто драгоценности, а сокровища человеческого разума.

Одиннадцать золотых шейных гривен V века до нашей эры работы греческих ювелиров были с ее родины. Их выкопали из кургана возле села Архангельская Слобода Херсонской области «черные археологи», и продали Альбине, к сожалению, без соответствующего сертификата… Золото, из которого тысячелетия назад изготовили эти гривны, было низкой пробы, но все они были разные и каждая из них представляла художественную и историческую ценность. «Этих.… Ну, типа, ошейников и другой копанины было бы больше», ‒ рассказывал ей один из этих ценителей старины с откровенно бандитским обличьем. Но недоброжелательно настроенные туземцы посыпали раскоп и всю землю вокруг захоронения алюминиевой стружкой. «После таких дел, работать с металлоискателем стало невозможно, а вставать на лопату и рыть землю наудачу было не в кайф, мы и сбрились».

В увесистом холщовом мешочке позвякивала почти полная коллекция старинных русских орденов. Среди них затесалось два ордена Ленина. Сделанный из платины портрет-медальон Ленина и золотой корпус ордена не представляли особой ценности, и Альбина не стала бы переводить на них дорогостоящее место в коробке, если бы их владельцы, орденоносцы, не продали их вместе с орденскими книжками и партийными билетами. Такие «блоки» были в цене, на них всегда находились денежные покупатели.

Под мешком с орденами лежало рукописное Евангелие 1594 года. Воистину «перлом многоценным» ювелирного искусства XVI века являлся его серебряный позолоченный оклад, украшенный драгоценными и полудрагоценными камнями. Поле оклада имело оригинальное решение, оно было покрыто редко встречающимся прорезным орнаментом, состоящим из тонких изогнутых веток с листьями, цветами роз и гвоздик. По центру в овале помещался рельеф с изображением князей Владимира, Бориса и Глеба, первых и наиболее почитаемых отечественных святых. С высокой гармонией в художественном замысле объединились виртуозная «живопись в металле» с необыкновенно выразительной резьбой. В этой пышной и торжественной резьбе был запечатлен дух давно минувшей эпохи, это была история в ее подлинном материальном виде.