В каждом сердце – дверь - [12]

– Для тех из вас, кто здесь давно – добро пожаловать на вечернюю групповую терапию. Сегодня мы начнем с тех, кто побывал в мирах Крайнего Зла, но, как и всегда, к обсуждению могут присоединиться все желающие. – Голос у нее был такой же детский, как и тело. А вот интонации – старше: по-взрослому размеренные, с допубертатными голосовыми связками они никак не вязались. Девочка посмотрела на Нэнси и прибавила: – Для тех из вас, кто здесь новенький – меня зовут Ланди, я лицензированный терапевт, специализирующийся в детской психологии. Я буду помогать вам в процессе выздоровления.

Нэнси уставилась на нее. Ничего другого ей в голову не приходило.

Ланди отошла к единственному свободному стулу, а Кейд наклонился к Нэнси и проговорил вполголоса:

– Она такая же, как мы, только она побывала в мире Крайней Логики и Крайнего Зла, а они там изгоняют всех пришельцев, как только им исполнится восемнадцать. Она не хотела уходить и обратилась за помощью к местному аптекарю. И вот результат. Вечное детство.

– Не вечное, мистер Бронсон, – резко сказала Ланди. Кейд выпрямил спину, неуступчиво пожал плечами и уселся поглубже в кресло. Ланди вздохнула. – Вы все узнаете на занятии по ориентации, мисс… э-э-э?

– Уитмен, – сказала Нэнси.

– Мисс Уитмен, – повторила Ланди. – Как я уже сказала, вы все узнаете на занятии по ориентации, а пока имейте в виду: я не живу в вечном детстве. Я расту в обратном направлении и с каждым месяцем становлюсь на неделю моложе. Я проживу еще очень долго, может быть, дольше, чем если бы я продолжала стареть обычным способом. Но меня изгнали, потому что я нарушила правила. Я никогда не выйду замуж, у меня никогда не будет своей семьи, мои дочери никогда не найдут ту дверь, что когда-то привела меня на Рынок гоблинов. Поэтому мне теперь хорошо известно, как опасно идти на сделки с феями, и, полагаю, я могу служить предостережением для других. Однако, как бы то ни было, я – ваш терапевт. В наши дни каких только специальностей не получишь по интернету.

– Извините, – прошептала Нэнси.

Ланди села и махнула рукой, отметая ее извинения.

– Это неважно, поверьте. Так или иначе, вы узнали бы в конце концов. Итак, кто первый?

Нэнси сидела и слушала молча. В разговоре участвовали не все: в мирах, относящихся к стороне «Зла», побывало, кажется, чуть меньше половины учеников, а может быть, и больше, просто не все хотели делиться своим опытом. Джилл произнесла восторженную оду тому миру, где побывали они с сестрой, его вересковым пустошам и холмам, открытым всем ветрам, а Джек только пробормотала что-то о сгоревших ветряных мельницах и о важности пожарной безопасности в лабораторных условиях.

Девушка с волосами цвета пшеницы в лунном свете, не отрывая взгляда от собственных рук, рассказывала о стеклянных юношах – их поцелуи оставляли раны на губах, но сердца были добрыми и честными. Другая девушка, такая красивая, что на нее трудно было смотреть в упор, говорила что-то о Елене Троянской, и половина комнаты смеялась, но не потому, что она сказала что-то смешное; просто она была такой красивой, что всем отчаянно хотелось произвести на нее хорошее впечатление.

Кейд произнес короткую, горькую речь о том, что Зло и Добро – просто ничего не значащие ярлыки; мир, в котором он побывал, на всех картах располагался на стороне Добра, но при этом отверг его, Кейда, как только понял, кто он на самом деле.

Наконец наступила тишина, и Нэнси увидела, что все смотрят на нее. Она вжалась в кресло.

– Я не знаю, где находилось то место, где я побывала – на стороне Зла или нет, – сказала она. – Мне оно никогда не казалось злым. Оно всегда казалось… добрым в своей основе. Да, там были свои правила, и наказания за нарушения тоже были, но всегда справедливые, и Повелитель Мертвых очень заботился обо всех, кто прислуживал в его чертогах. Нет, я не думаю, что это был мир зла.

– Но откуда тебе знать наверняка? – спросила Суми, и, несмотря на насмешливый тон, в ее голосе послышалась неожиданная мягкость. – Ты даже само слово «Зло» не умеешь правильно выговорить. Может быть, там царил порок, все прогнило до основания, под ногами кишели черви и всякая гадость, а ты просто не видела. – Она бросила взгляд на Джилл, словно проверяя ее реакцию. Джилл ничего не заметила – она не сводила глаз с Нэнси. – Если тебе не нравится то, что осталось за дверью, – это еще не повод ее закрывать.

– Знаю, вот и все, – упрямо сказала Нэнси. – Я не уходила на сторону зла. Я пришла домой.

– Вот об этом-то люди и забывают, когда начинают рассуждать с точки зрения добра и зла, – сказала Джек, обращаясь к Ланди. Поправила очки и продолжила: – Те миры, где мы побывали, стали для нас родным домом. Нам было все равно, какие они – добрые, злые, нейтральные или еще какие-нибудь. Главное, что нам наконец-то не нужно было больше притворяться кем-то другим. Можно было просто жить. Это самое главное.

– И на этой ноте, полагаю, мы можем закончить на сегодня. – Ланди встала. Нэнси вдруг поняла, что где-то к середине занятия она стала воспринимать эту девочку как взрослую. Сказывалось то, как она себя держала: слишком зрелая, вопреки своему телу, слишком усталая, вопреки своему лицу. – Всем спасибо. Мисс Уитмен, с вами мы увидимся завтра утром, на занятии по ориентированию. А со всеми остальными встретимся завтра вечером – у нас будет беседа для тех, кто побывал в мирах Крайней Логики. Помните – только изучив чужие миры, можно по-настоящему понять свои.