В Каталонию - [29]

Но как же её мечта?

Это ведь она подмешала октаболлин в ненавистный ей теперь ореховый эспрессо…

«Я не хотела никого убивать. Я не понимаю, что произошло. Я ничего не понимаю. Я налила совсем чуть-чуть. Я сама пробовала октаболлин. Он безвреден, клянусь… Побочный эффект – слабость желудка. Всё! – прокричала она про себя и закрыла лицо руками, – если б я только знала, я бы никогда, никогда, никогда…»

В комнату вошел светловолосый мужчина тридцати пяти лет. Черчину начинали пугать синие костюмы со знаковыми иллюстрациями на плечах и манжетах. Каждый из сотрудников выглядел суровым и настойчивым. Анне снова стало не по себе.

– Там тот, второй, – спокойно указал на дверь вошедший, – тебе будет это интересно.

Анна подняла взгляд и в испуге покосилась на дверь.

О ком они говорили?

Какой второй?

Шемякин?

Антон вышел из каморки, оставив девушку наедине со своими мыслями, раздиравшими внутри до предела. Её преследовал тот день в центре города, когда она покупала ореховый эспрессо. Лишь в одном месте продавался этот кофе, лишь один человек из тех, кого она знала, любил его так сильно пить по утрам. Она потянула на себя скользкие цепи, но те отозвались лязгом, не выпуская затёкшие запястья из ловушки. Камера под потолком повернулась, и Анна поняла, что шоу «за стеклом» продолжается.

Ей казалось, что она раскроет свои мысли сейчас. Что сдастся.

Она всё расскажет.

Да.

Иначе будет хуже. Она слышала много раз про чистосердечное признание.

Прошло много времени, прежде чем сотрудник ФСБ вернулся к Черчиной на допрос. Может, минут двадцать. Может, все тридцать. Всё это время Анна медленно сходила с ума от негодования. Она знала, что за ней наблюдают, и представляла, как им там хорошо – сидеть на своей пресловутой службе и хихикать над обвиняемыми, которых можно, как собак, посадить на поводок, чтобы те не сбежали.

Когда служитель закона зашёл к девушке, та сделала вид, что спала.

Она так притворялась в детстве.

Услышав приближающиеся из коридора шаги отца, она часто опускала голову на скрещенные за партой руки, притворяясь, что очень устала.

Спустя пятнадцать минут можно было заслуженно наслаждаться просмотром мультиков и предаваться такому чарующему после уроков отдыху, так как отец жалел свое чадо и внимал спящей позе дочери как мольбе оставить её в покое с домашним заданием.

Дать ей отдохнуть.

– Вы можете идти, – сказал Антон и открыл ключом недавние браслеты. – Внизу в отделе доследования возьмёте подписку о невыезде. И будьте осторожны с химическими веществами, этот день послужит для вас уроком. И ещё, – продолжил он наставлять удивленную от происходящего Анну, – я вызову Вас для дачи показаний в скором времени. В ваших интересах быть на связи. – Антон заметил, как девушка потирала затёкшие от наручников руки.

– Вы мне скажете, что будет дальше? – спросила она. Но тот улыбнулся и скрылся из виду.

16.

Человек уезжает, и это может оказаться непоправимым. Хлопает дверью, и это тоже бывает непоправимо. Любое предательство непоправимо. Подлость непоправима. Вероломство непоправимо. Нет, это всё пустой разговор. По-настоящему непоправима только смерть.

Эрнест Хемингуэй

Вечером 27 числа Сергей Хорин зашел в кафе. Юрист сразу почувствовал неотягощённую изысками атмосферу просторного зала по сторонам которого были разбросаны широкие тёмные дубовые столы с квадратными текстильными салфетками с защитным покрытием. На каждой салфетке стоял перевёрнутый бокал под пиво и бокал под вино, называемый в народе винником. Хорин огляделся в поисках клиента, которого никогда не видел, и всё же постарался углядеть знакомое лицо. Прямо перед входом справа сидела светловолосая девушка и курила. Дым поднимался над её головой, так как она сидела спиной к Сергею, и расходился тонкими невесомыми пластами в сторону бара. Откуда-то изнутри ресторана к ней подошла ещё одна девушка и присела за стол.

Сергей посмотрел влево. Там стояли сплошь пустые столы, с белеющими на них табличками «Зарезервировано».

Пройдя немного вперёд за колонну, он увидел ещё несколько столов со скатертью и без.

В середине зала сидела молодая женщина и пила красное вино. Голова у неё была опущена, и Сергей не мог её разглядеть.

Подойдя поближе, он удостоверился, что не знает её, как и то, что она здесь одна.

– Не меня ли вы ждёте? – любезно улыбнулся он, удивляясь немного тому, что подпись К. могла оставить женщина. Он посмотрел ещё раз в сторону бара и окна, но не обнаружил там живой души.

Пустующее кафе-ресторан разделялось на две зоны: ту, в которой сейчас находился Сергей, и ту, которая служила открытой верандой.

Народ предпочитал проводить жаркий день снаружи, несмотря на работающий внутри помещения кондиционер. Жара стояла аномальная для Москвы.

– Если вы тот самый знаменитый адвокат, что работает в криминальной среде и пользуется не баснословным, но всё же успехом, то, возможно, я жду именно вас, – пококетничала девушка со светло-каштановыми волосами.

– Присаживайтесь.

– Зачем такая конспирация?

Девушка улыбнулась и глотнула заранее заказанного вина: Вы что-нибудь будете? Я проголодалась. Здесь готовят восхитительные колбаски.