В канун Рождества - [2]

Внутри было тепло и светло. Тихо жужжали холодильники и морозильники, ярко светили лампы дневного света, товары были разложены на стеллажах, на современный манер. Грандиозные преобразования были произведены несколько месяцев назад, и миссис Дженнингс утверждала, что теперь у нее мини-маркет. Из-за этих стеллажей трудно было сразу увидеть, кто еще пришел за покупками, и только завернув за стенд с быстрорастворимым кофе и чаем, Элфрида углядела возле кассы знакомую спину.

Оскар Бланделл! Элфрида уже вышла из того возраста, когда вдруг радостно вздрагивает сердце, но Оскара ей всегда приятно было видеть. Он был едва ли не первым, с кем она познакомилась в Дибтоне. В воскресное утро она пошла в церковь, и, когда кончилась служба, викарий остановил ее на паперти — от свежего весеннего ветерка волосы у него стояли торчком и белая сутана развевалась, как простыня на веревке во дворе. Он сказал Элфриде несколько приветственных слов, намекнул насчет вступления в «Женский институт»[1] и участия в изготовлении искусственных цветов, но затем, слава Богу, перевел разговор.

— А вот и наш органист, Оскар Бланделл, — сказал он. — Не постоянный органист, а палочка-выручалочка в трудные дни. И отличная палочка-выручалочка.

Элфрида повернулась и увидела, что из темного нутра церкви на залитую солнцем паперть выходит мужчина. Мягкое улыбающееся лицо, полуприкрытые веками глаза, седая шевелюра, которая, похоже, когда-то была просто светлой.

Как ни странно, он был того же роста, что и Элфрида. Обычно она возвышалась над мужчинами — под шесть футов и худа, как щепка, — но Оскару она смотрела глаза в глаза, и ей понравился его взгляд. По случаю воскресенья он был в твидовом костюме и при галстуке. Ей было приятно его рукопожатие.

Она сказала:

— Как это здорово — играть на органе. Это ваше хобби?

— Нет, моя работа. Моя жизнь, — ответил он вполне серьезно, но тут же улыбнулся и тем самым снял некоторую высокопарность своих слов. — Это моя профессия, — пояснил он.

Прошло дня два, и в домике Элфриды раздался первый телефонный звонок.

— Здравствуйте, говорит Глория Бланделл. В воскресенье после службы вы познакомились с моим мужем. Он органист. Приходите-ка в четверг к нам на обед. Мы живем в Грейндже. Красный кирпичный дом с башенкой, в конце деревни.

— Мне очень приятно ваше приглашение. Приду с удовольствием.

— Как вам на новом месте?

— Обживаюсь понемногу.

— Отлично. Значит, в четверг увидимся. В семь тридцать — чуть раньше, чуть позже.

— Спасибо огромное, — сказала Элфрида, но на другом конце линии уже положили трубку. Судя по всему, миссис Бланделл не любила тратить время попусту.

Грейндж был самым большим домом в Дибтоне. Он стоял в стороне от дороги, в конце подъездной аллеи, которая начиналась от весьма претенциозных ворот. И сам дом, и ворота не очень-то сочетались с Оскаром Бланделлом, но будет интересно пойти к ним, познакомиться с его женой, посмотреть, как они живут. Людей не узнаешь по-настоящему, пока не посмотришь на них в их собственном доме. Увидишь обстановку, книги, поймешь стиль их жизни.

Утром в четверг Элфрида вымыла голову и подновила цвет волос. Вообще-то этот оттенок назывался «рыжеватая блондинка», но иногда получался ближе к оранжевому. На этот раз именно таким он и получился, однако Элфриду волновала более важная проблема: что надеть? В конце концов она выбрала цветастую юбку по щиколотку и длинный трикотажный кардиган зеленого цвета. Сочетание рыжих волос, цветастой юбки и кардигана выглядело довольно экстравагантно, но это прибавляло ей уверенности в себе.

Элфрида двинулась в путь. Десятиминутная прогулка вдоль центральной улицы, и вот она уже прошла через претенциозные ворота и по подъездной аллее. Редкий для нее случай, но она пришла вовремя. Поскольку это был ее первый визит в этот дом, она не стала отворять парадную дверь сама, не вошла в дом и не крикнула «Эй!», как делала обычно. Она нажала кнопку звонка и услышала, как он зазвонил в глубине дома. Элфрида подождала и поглядела по сторонам. Газон выглядел прекрасно, как будто его первый раз подстригли в этом году. Пахло свежескошенной травой и весенней прохладой.

Шаги… Дверь отворилась. Женщина в синем платье и цветном фартуке, явно не хозяйка дома.

— Добрый вечер. Если я не ошибаюсь, вы миссис Фиппс. Проходите, пожалуйста, миссис Бланделл сейчас будет, она поднялась причесаться.

— Я первая?

— Да, но как раз вовремя. Вот-вот подойдут и другие. Позвольте ваш жакет…

— Нет, нет, спасибо, я останусь в нем.

Не станешь же распространяться, что на шелковой блузке под жакетом дырка под мышкой.

— Гостиная…

Но их прервали.

— Вы Элфрида Фиппс! Простите, что не встретила вас…

Элфрида подняла голову. С огороженной балюстрадой площадки спускалась хозяйка дома — крупная дама, высокая и статная, в черных шелковых брюках и свободной, украшенной вышивкой китайской блузе. В руках у нее был стакан, наполовину полный. Похоже, виски с содовой.

— …Я немного замешкалась, а тут еще телефонный звонок. Здравствуйте, — она протянула руку, — я — Глория Бланделл. Очень приятно, что вы пришли.

У Глории было открытое, румяное лицо, голубые глаза. Волосы, очевидно, подкрашены, но не в такой вызывающе яркий цвет, как у Элфриды.