В излучине Дона - [40]
Мы с Прохоровичем уходим в жидкую тень кустов, побитых осколками и кое-где тронутых желтизной, просматриваем почту, обмениваемся новостями. Солнце поднимается все выше, начинает припекать.
И вдруг крик наблюдателя:
— Во-о-здух!
Неторопливо, но быстро все расходятся по укрытиям, к отрытым специально для этого узким глубоким щелям. Я еще несколько минут слежу за приближающейся армадой. Насчитал восемнадцать самолетов.
Подбегает Маслаков:
— Товарищ полковник, начинают разворачиваться. Идите в укрытие.
— Сейчас, сейчас.
Но в щель лезть не хочется. Авось пронесет. Не проносит. Первая девятка, отклонившись вправо, заходит на бомбежку. В утреннем, еще не запыленном воздухе отчетливо вырисовываются контуры темных машин.
Делать нечего, иду к ближнему танку, чтобы спрятаться под его днище. Оттуда уже торчат ноги. Тогда прыгаю на борт, открываю башенный люк, опускаюсь в башню. Ваня, вижу, все-таки нырнул под машину.
Девятка заканчивает круг и нацеливается на нас. Ведомый круто, как с горки, падает в пике, за ним остальные. Крышку опускаю, но совсем не закрываю. В тоненький просвет видно небо. Слышен пронзительный вой моторов. Затем оглушительно рвет воздух, земля дрожит, и танк покачивает. Через щель в башню врывается жаркий воздух.
Еще грохот и еще, совсем рядом. Звенит броня.
— В нас угодило? — встревожился механик.
— Нет, это осколки, — успокаиваю его.
Грохот прерывается. Приоткрываю крышку, выглядываю. Над головой падает в пике вторая девятка. И снова стонет от частых разрывов земля. Зенитчиков вчера перебросили на другой участок, и теперь фашисты действуют совершенно безнаказанно. Рано или поздно угодят и в нас.
То же, видимо, подумал и механик-водитель. С надеждой на согласие он спрашивает:
— Товарищ полковник, может, переехать в другое место?
— Нельзя, под машиной люди.
Опять перерыв. Выглядываю. В воздухе серо от пыли и чадно. Все четыре резервных танка целы. Трава на их броне совсем пожухла от солнца и горячего взрывного воздуха.
Девятка делает третий заход. У-ух! У-ух!..
Мы молчим, инстинктивно сжимаясь в комок. Вдруг крик механика-водителя:
— Горим, товарищ полковник!
Теперь и я ощущаю терпкий запах дыма. Приникаю к смотровой щели — вижу, как по набросанной на танк траве пробегают бледные языки пламени. Стоять нельзя.
— Заводи мотор! Быстро в ближайшую балку.
Высовываюсь из люка и кричу, чтобы побереглись те, кто под машиной. Но под днищем уже никого нет. Маслаков и еще двое, пригибаясь, бегут к щели.
На предельной скорости танк врывается в небольшой, но узкий и глубокий овражек. Здесь спокойно. Выскакиваю из башни. Все ясно: трава на машине вспыхнула от горячего осколка. Пламя уже лижет масляные потеки, краску.
Ногами сталкиваю горящую траву на землю. Механик-водитель пригоршнями бросает на броню песок. Общими усилиями побеждаем огонь.
К тому времени самолеты, отбомбившись, улетают и наступает тишина.
Появляется Маслаков.
— Как там дела? — спрашиваю.
— Машины целы. А людей — троих ранило, двоих убило.
— Кого убило?
— Шофера полуторки и политрука из политотдела, который с бородкой…
Жаль людей. Политрук у нас недавно, но Тюлин его хвалил. «Хороший, — говорил, — пропагандист и храбрый. В бою другим пример показывает».
На КП ждет посыльный. Устно передает, что комкор приглашает меня и Прохоровича на НП Румянцева.
— Где комиссар? — спрашиваю Грудзинского.
— С батареи еще не пришел.
— Пошли за ним, а я пока пойду не спеша.
Идем с Маслаковым по дну балки, которая прячется Среди хлебов. От основного русла ее расходятся ответвления. И сама балка, и ответвления — в густых зарослях дубняка. В тени прячутся грузовики, санитарные машины. К одной из них несут раненого. Он без гимнастерки, на нижней заношенной рубахе пятна крови. Голова перебинтована.
Мы уступаем дорогу. Раненый, глядя вверх в одну точку, тихим слабым голосом тянет:
— Где мой вещевой мешок? Там письма…
— Лежи, лежи, — отвечает идущий сзади носилок усатый санитар. — Тебе говорить вредно.
Метров через полтораста сворачиваем в глубокую выемку и, придерживаясь за ветки кустарника, спускаемся по земляным ступенькам. Выемка глубокая, узкая, здесь прохладно. Ласково журчит ручей.
Минуем ее и выходим на небольшую площадку, затененную пышной темной кроной древнего дуба.
Комкор сидит на ящике из-под снарядов. Рядом с ним Румянцев, начальник штаба бригады М. И. Попов, комиссар Д. Е. Кузнецов.
Родин удивленно смотрит на меня:
— Что такой чумазый?
— Горящий танк тушил. Не успел помыться как следует.
— Прохорович где?
— Должен подойти.
— Ну хорошо, товарищи. Ждать не будем. Объявляю важный документ.
Достает из сумки плотный лист бумаги с машинописным текстом и начинает читать. Это приказ Верховного Главнокомандующего. Он лаконичен, и смысл его сводится к одному: ни шагу назад.
Приказ отвечает нашим настроениям. Действительно, далеко, очень далеко пустили врага. Пора кончать отступление. Приказ категоричен и непреклонен, составлен в решительных формах. И все же он вызывает двойственное чувство, вместе с удовлетворением оставляет на душе какой-то горький осадок. Все оттого, что не дает прямого ответа на вопрос о том, как сделать, чтобы больше не отдать фашистам ни пяди родной земли.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
«Гражданская оборона» — культурный феномен. Сплав философии и необузданной первобытности. Синоним нонконформизма и непрекращающихся духовных поисков. Борьба и самопожертвование. Эта книга о истоках появления «ГО», эволюции, людях и событиях, так или иначе связанных с группой. Биография «ГО», несущаяся «сквозь огни, сквозь леса... ...со скоростью мира».
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.