В Иродовой Бездне.Книга 1 - [10]

Неожиданно в. Самару прибыли из Астрахани ссыльные братья: пресвитер Астраханской общины брат Филяшин и проповедники — Шаронов, Исырин, Краснов. Из Саратова приехала высланная сестра — преподавательница Угрюмова. Община верующих с распростертыми объятиями встретила их, помогла устроиться с жильем. Шаронов и Краснов поселились во дворе молитвенного дома, остальные — в семьях верующих. Им была предоставлена также возможность трудиться в общине, они проповедовали, пели, устроились на работу.

Хотя высланные подробно рассказывали о допросах, днях заключения в тюрьме, Лева к этому не прислушивался. Если бы его спросили, за что сослали братьев, объяснить толком он не смог бы. Общее мнение было — гонимы за Слово Божие.

Миша Краснов быстро влился в Самарскую христианскую молодежь, пел во втором хоре, проповедовал, активно участвовал во всех мероприятиях.

— Друзья, друзья, идемте посещать, — раздался голос Вали Алексеевой.

Несколько человек присоединились к ней. Среди них были Миша Краснов, Лева, Клавдия Кабанова и другие. Миша был гораздо старше Левы, но они от души полюбили друг друга, потому что оба стремились к науке, к знанию, оба были книголюбами.

— Ты знаешь, что у меня есть? — спросил однажды Миша Краснов, когда они шли посещать.

— Что же у тебя есть? — переспросил Лева.

— Очень старинная книга древнего историка Иосифа Флавия «Иудейская война». После посещения зайдешь посмотреть?

Лева конечно согласился. Когда они шли посещать, то часть возвращающейся молодежи из собрания присоединилась к ним. Дорогой встретили Шуру Бондаренко и пригласили также пойти с ними.

— О, не могу, не могу, — воскликнул он, — спешу на репетицию. У нас Шура Кузнецов написал «пупури», так что мы решили изучить это и потом играть на собрании.

— Когда же вы будете играть? — спросил Лева,

— А вот как кончится проповедь, и мы вместо аплодисментов ему и всем сразу исполним «пупури».

— Ну разучивайте ваше «пупури», послушаем, оценим, — сказала Вале Алексеева.

Пришли в дом больной сестры Корчагиной. Она и ее домочадцы были чрезвычайно рады гостям. Тут же начали шептаться между собой. Лева это заметил и толкнул локтем стоящего рядом Мишу Красного: они что-то замышляют. Около больной помолились, и все пришедшие посещать начали петь ее любимые гимны. Потом Миша сказал слово. Он вдохновился, и хотя все чувствовали, что ему пора кончать, он, полный огня, развивал мысли о будущей жизни, где не будет скорбей и болезней. Больная слушала с сияющими глазами, но потом глаза ее потухли, она устала, опустилась на подушку. Юный же проповедник продолжал свою речь. Больная с беспокойством поглядывала на вошедшую дочь, видимо, что-то хотела ей сказать.

Наконец, Валя Алексеева не выдержала и, когда Миша сделал маленькую паузу, громко сказала: «Аминь». Все подтвердили «Аминь», и Миша сел.

— Дорогие друзья, — сказала сестра, дочь больной, — в столовой уже все приготовлено, вы должны сейчас покушать. Проходите в столовую.

— Нет, нет, — раздались голоса, — мы лучше посидим у больной.

— Мы совсем не есть к вам пришли, — сказал Лева. Но домочадцы настойчиво приглашали их к столу.

— Идемте, идемте, — сказал Миша Краснов, — нельзя же обижать людей.

Как ни отказывались некоторые, всех посадили за стол. Клавдия Кабанова произнесла молитву перед едой. И только один юноша так и не сел за стол. Он находился рядом и на все уговоры отвечал, что еще нужно посещать другие семьи, задерживаться некогда, и вообще, они не кушать сюда пришли. Это был Лева. После обеда всех стали угощать яблоками из собственного сада. От этого не отказался и он. Успели посетить еще одну семью.

— Друзья, — сказала Вале Алексеева, когда все направились на вечернее собрание, — мы сейчас пойдем в три места: одни поедут к Камыниным, там собрание, туда поеду и я. Другие — на Ново-Садовую.

— Это мы, — сказал Миша Краснов, — те, кто поет во втором хоре, и ты, Лева, поедешь с нами.

Лева кивнул головой.

Остальные, которые жили вблизи молитвенного дома, Маруся Волкова и из семьи Шадчиневых, направились в молитвенный дом на Крестьянской улице. Но прежде чем расходиться, Валя Алексеева попросила после собрания всех прийти в главный молитвенный дом для того, чтобы обсудить некоторые вопросы.

— Я уже об этом договорилась с Витей Орловым и Петей Фоминым, и все хористы предупреждены, — сказала она.

Вечером, после собрания, молодежь прошла вперед на те места, которые занимали хористы, и, призвав имя Господне, Валя Алексеева начала свою беседу о посещении.

— Друзья, — сказала она, — в настоящее время мы не имеем юношеского кружка, как в прошлом; ведь когда-то долгие годы при Самарской общине самоотверженно работал юношеский кружок, в который входила вся верующая молодежь. Он нес определенное служение, каждому было поручено дело. Были те, которые занимались только музыкой, другие — пением, третьи — чтением стихов. Одна группа называлась корреспондентской — она от лица кружка молодежи вела переписку с верующей молодежью других городов; другая — группа книжного шкафа — распространяла Евангелия; третьей была группа посещения больных — это наши юноши и девушки, которые посвящали себя всецело благородному делу помогать тем, кто не может быть на собрании.