В.И.Чапаев - новые истории - [9]

Василий Иванович остался доволен всеобщим собранием.

Тем временем стало светать, и Василий Иванович, боясь, как бы монгольцы не согнали сюда всех своих буржуазных элементов, приказал собрать личное (и не только личное, а кто какое найдет) имущество, погузить таковое в телегу и быстренько делать ноги.

Все собрали, кто чего мог и уселись на телегу, слушая бурчание пустых животов.

-- Василий Иванович ! - жалобно протянул Петька.

-- Ну ?

-- Жрать охота !

-- Ну ?

-- Так давайте ж пожрем ?

-- Это ты, Петр, хорошо придумал, - сказал Василий Иванович, сажая Клашу рядом и степенно застегивая галифе. - Вот только жрать-то у нас совсем нечего... Черт побери...

-- Товарищ Чапаев ! - раздался откуда-то из подворотни испуганный голос Фурманова. - Погодите !

Василий Иванович дернул за вожжи, кобыла нехотя остановилась. Из подворотни выскочил Фурманов, за ним гналась монгольская женщина с очень русским коромыслом, которым она грела политрука по голове и бокам.

В руках у Фурманова были две курицы и крупная монгольская лепешка.

Василий Иванович дождался, когда Фурманов запрыгнет в телегу и взмахнул кнутом.

Лошадь медленно перешла на дикий галоп, и удивленная монголка остановилась и выронила коромысло.

Когда Василий Иванович сумел остановить кобылу, собравшуюся, по-видимому, разогнаться до сверхзвуковой скорости, хмурый монгольский город был далеко позади в облаках пыли.

-- Ну, товарищ политрук, объявляю вам свою и общественную благодарность, - сказал Василий Иванович важно, протягивая руку за куском лепешки. - Хотя, конечно, красть недостойно для совейского коммуниста. А, Петька ?

-- А лепешки краденные жрать достойно ? - угрюмо пробурчал обиженный политрук.

-- Чего ты ?

-- Ничего.

-- А ! Ну, конечно, это правильно, товарищ Фурманов, что вы заботитесь о своих товарищах, но вообще-то... Ну ладно.

-- Ничего, привыкнешь, - пробурчал Фурманов. - Я еще и не так могу.

Глава пятая

За корреспондентом Клашей прислали автомобиль из Москвы. Василий Иванович долго не мог расстаться с ней, уговаривал ничего не рассказывать мужу, она соглашалась, он горестно вздыхал и начинал уговаривать снова.

Вместе с телегой в чапаевскую дивизию пришла посылка для политрука Фурманова. Дмитрий Андреич, распаковав присланный тюк, пришел в неописуемый восторг. В посылке были три свеженькие, пахнущие вонючей типографской краской экземпляра книги "Чапаев".

Один из них был подарен главному герою описываемых в фолианте событий, вследствие чего Василий Иванович понемногу стал забывать горесть разлуки с Клашей.

Несколько озадачило всю дивизию и особенно Петьку замечание редактора (страниц на сорок) в начале книги. Там на полном серьезе сообщалось, что Петька Исаев - ни кто иной, как "собирательный образ советского красноармейца". Петька был сильно обижен таким отношением, и пообещал встретить Фурманова в темном улгу и набить оному морду.

-- Эх, Петька, - слезливо сказал Чапаев, держа в одной руке уже весьма сильно испачканную книгу, а другой обнимая "собирательный образ". - Не расстреляли мы с тобою вовремя этот гнусный элемент, вот он теперь и оскорбляет красных бойцов всякими гнусными емпитетами.

Петька тягостно вздохнул, Василий Иванович взмахнул кнутом, и кобыла медленно стала разгоняться по пыльной дороге.

Чапаевская дивизия держала курс на запад.

Очередной инцидент, связанный с похищением пищи, произошел у Фурманова уже на своей территории. Василий Иванович, зазевавшись над вожжами, не заметил, как равнодушная кобыла съехала в поле и вброд перешла пограничную речку.

Рано утром Фурманов, почувствовав неумолимое желание чего-нибудь сожрать, сполз с телеги и направился в ближайший населенный пункт, где из печных труб уже поднимался дымок, и заспанные крестьянки тащили таких же сонных коров на утреннее доение.

"А не плохо бы попробовать молока", - подумал Фурманов, подтягивая штаны.

Он напился из лужи, обошел одну из избушек через огород и увидел то, что и желал увидеть - свободную корову с уже подставленным под вымя ведром.

Политрук огляделся - никого. Он осторожно подобрался к корове сзади, сорвал пук крапивы и вскоре оказался около заветного ведра. Он заглянул внутрь - пусто.

"Не надоили еще, лежебоки".

Корова оглянулась и, медленно пережевывая жвачку, оценила боевого красноармейца равнодушным взглядом затуманенных глаз.

Фурманов похолодел.

"Вот ведь как врежет копытом, а ?", - подумал он с опаской, отступая на шаг назад.

Он неловко уронил ведро, оно загремело, и это заставило встрепенуться хозяйку коровы.

-- Красные ! - завизжала она, увидев в своем огороде и около своей коровы боевого красноармейца.

Взвыла собака, заменив сирену. Дмитрий Андреич, схватив зачем-то ведро, помчался огородами в ту сторону, где на горизонте исчезала чапаевская телега.

-- Ведро отдай, сукин кот ! - хозяйка коровы и соответственного ведра не отставала и угрожающе помахивала кривым топором.

Фурманов, бросив злосчастное ведро, попытался сделать крутой вираж и оказался в канаве.

Крестьянка победоносно подобрала ведро, в знак презрения швырнула в боевого красноармейца комком глины и удалилась.