В гости к мертвым - [7]

– Провожу вас до машины.

– Спасибо, не помешает, – посмотрел я на стоящий у стены 27-й Иж.

– О! Подожди, – Григорий ушел в комнату, погромыхал там с минуту и вернулся, – вот, держи.

– «Оса»?

– Да, вот патронов десяток, давно лежат.

– Да, из неё попасть, тем более в голову, только в упор можно.

– А хоть и так, все лучше, чем с пустыми руками… И почему, кстати, именно в голову?

– Сержант сказал… Он в обед по такому же психу, то есть зомби, полмагазина, говорит, выпустил, а ему хоть бы хны, в результате, из пистолета в голову угомонил.

– Понятно. Знаешь, как пользоваться-то?

– Знаю, был у меня такой, продал за ненадобностью… Батарейка живая?

– Да, менял на Новый Год.

– Ну что, Никитка, поехали домой? – присел я на корточки перед ребенком.

Он в ответ часто закивал. Я засунул «Осу» в карман куртки, в другой ссыпал патроны и поднял ребенка на руки.

– Впереди пойду, где машина? – спросил Григорий, взяв ружье и застегнув патронташ поверх пальто.

– У садика, со стороны ворот.

– Идем.

На лифте не поехали по вполне определенной причине, и, спускаясь по лестнице, на пролете между вторым и первым этажами, рядом с почтовыми ящиками, увидели трех мужиков, которые что-то обсуждали. Один из них был с «Сайгой» за спиной.

– О! вот и Иваныч тоже… Прочувствовал важность момента, – сказал тот, что с «Сайгой», – Далеко собрался?

– Да вот, – кивнул он на нас с Никиткой, которого я нес на руках, – до машины проводить, а то мало ли.

– Подожди, там у мусорных баков этот… ну, псих, дворника, эм-м… доедает.

– Так, а что вы тут? – спросил Григорий, – Валить его надо.

– Валить? – возмутился небольшого роста пузатый очкарик в дорогом домашнем халате поверх не менее дорогого костюма и в тапочках, – а кто вам, позвольте, дал право? Вот милиция приедет и решит.

– Дурак ты, Семен, – сказал Григорий, – хоть и образованный. А образованный дурак вдвойне страшен, для себя самого в первую очередь!

– Да что вы себе…

– Ладно, – перебил его перехвативший поудобнее ружье Григорий и открыл клапан патронташа, – не до тебя… Идем, Влад.

Из подъезда вышли, словно ожидая нападения, оглядываясь по сторонам и медленно ступая по дорожке к садику, которая проходила как раз мимо мусорных баков. Фонари горят у дома и вдоль дворовой дороги, натоптанная дорожка к садику не освещена и затенена деревьями.

– Может, по дороге? – спросил я.

– Долго, и неизвестно, сколько еще таких шляется, – ответил Григорий и вскинул ружье, – погодь…

Он медленно пошел к бакам, у которых можно было разглядеть стоящего на четвереньках человека в испачканной грязью короткой дубленке. И да, было похоже, что он, словно дикий зверь, поедает несчастного дворника, отрывая от него куски плоти зубами.

«Ба-бах» – саданул громкий выстрел, Никитка вздрогнул и еще сильнее прижался ко мне.

– Не бойся, – погладил я его по спине.

Григорий подошел ближе к бакам и, опустив ствол, выстрелил еще раз, похоже, уже в дворника, переломил стволы, и зарядив оружие, махнул мне рукой.

До забора садика шли быстро, практически бежали. По дороге проезжали редкие машины, а прохожих как-то было не много, хотя всего девять вечера. Те немногие, кто находился на улице, очень спешили добраться быстрей до дома… и крики, с разных сторон доносились крики.

Усадив Никитку на переднее сиденье и пристегнув его, завел машину.

– Ну, спасибо тебе Григорий Иваныч, – протянул я ему руку.

– Доберешься в Ростоши, позвони обязательно.

– Хорошо, – кивнул я ему и достал «Осу».

– Оставь.

– Спасибо.

– Все, с богом, – постучал он по крыше.

Количество ДТП явно превышало среднестатистическое, а на перекрестке Гагарина и Алтайской так вообще «пожарка» перевернулась, собрав в кучу несколько машин. Благо в каждую сторону на проспекте по три полосы, я кое-как втиснулся в поток, благодарно кивнув какому-то мужику на «Ниве», который меня пропустил перед собой. До развязки загородного шоссе доехал без проблем, да и до Ростошей тоже. В микрорайоне, где был Сашкин дом, почему-то не было уличного освещения, но причину я узнал чуть позже, повернув на повороте и увидев упершийся в бетонный фонарный столб джип «чероки». Не вписался… и только я об этом подумал, как с темной обочины на свет фар на нас шагнул этакий классический «браток», в короткой кожаной куртке, спортивных штанах и кроссовках. И он был уже не живой… бледный, глаза эти жуткие…

– Никитка, не бойся, зажмурься и просто не смотри.

Снова испугавшийся ребенок послушался, коротко вскрикнув, сильно зажмурился и закрыл глаза ладошками в вязаных варежках, а я включил заднюю скорость… Подвывая коробкой передач, машина отъехала метров на десять, теперь первую, газу, сразу третью… На! Уродливый оскал и безжизненные, но жаждущие плоти глаза, уставились на меня через лобовое стекло. Когда живой покойник улегся грудью на капот, я смог увидеть наборную рукоятку ножа, торчащую у него под левой лопаткой по самую эту рукоять. Попытался отъехать снова назад, но этот «браток», похоже, зацепился чем-то за бампер и руками ерзал по стеклу с противным скрипом… Я осторожно вышел из машины, открыл багажник в надежде найти там походящий инструмент и нашел – нормальный молоток… Подошел к капоту, наклонился и убедился, что Никита так и сидит, закрыв глаза, от души приложил «братка» по голове, он еще пару раз дернулся и сник. Не выпуская молотка из рук, готовый снова его использовать для рихтовки мертвячьих мозгов, схватил теперь вроде бы действительно мертвую тушу за куртку и, матерясь, снял с капота и оттащил на обочину. Осмотрелся и сел в машину, сунув молоток под сиденье.