В горячих сердцах сохраняя - [136]
— Сержант, можно узнать, куда нас везут? — спрашивает Кинкалья.
— Можно.
Все смотрят на сержанта. Раньше он работал в Санта—Кларе конторщиком в отделении американского кредитного банка «Интернейшнл Харвестер компани». Теперь он сержант и командует нами. Это крепкий, мускулистый парень. Зовут его Бенито Ортега.
— Значит, дело такое: надо окружить и поймать тех, кто прячется в тростнике, — объясняет он.
— И это все?
— Конечно. А тебе что, мало этого?
— Эх, заарканить бы их, ребята!
— А если они уже ушли оттуда? — спрашиваю я сержанта.
— Так быстро все поле они проскочить не могли.
— Но это же было полчаса назад, сержант. И они уже поле проскочили, точно говорю, проскочили, — уверяет кто—то.
— А может, они и не пошли через тростник, а сразу вышли на шоссе, что ведет в Сенфуэгос…
— Нет, там бы их перехватили. На дороге патрулирует джип, — возражает Бенито.
— Ну и что, что патруль? — подает голос Болита.
— Патруль патрулирует, тебе говорят. И обязательно зацапает их, если они решатся выйти. Уловил? — спрашивает Кинкалья.
Подъезжаем к полю с противоположной стороны. Проехав еще несколько метров, грузовики останавливаются.
— Выгружайся, ребята! — командует сержант. Спрыгиваем на землю. В этот момент к нам подъезжает джип.
— Следуйте за первым, сержант, — поступает оттуда приказ.
— А где первый?
— Вон там… — показывает офицер.
— Слушаюсь!
— Дистанция пятнадцать метров, — добавляет офицер.
— Внимание! Слышали приказ? Дистанция пятнадцать метров. Первому отделению расположиться здесь, остальные рядом. Выполняй команду! — приказывает сержант Бенито.
Надвигается темнота, а вместе с ней и холод. Что ж, придется, видно, нам постучать зубами. Еще одна машина движется по окраине поля. Трава здесь скошена под самый корень, и даже лежа на земле можно осматривать местность. Недалеко за нами растут гуайябо. В воздухе разносится аромат спелых фруктов. На двух грузовиках только что подвезли третий и четвертый взводы. Они быстро рассредоточиваются, образуя вместе с нами единую цепь. Кто—то ползком приближается к нам с тыла. Это сержант.
— Винтовки не заряжать, — шепчет он. — Не курить, не разговаривать. Будьте начеку, они могут показаться в любую секунду. — И он ползет дальше по цепи.
Устав опираться на локти, я опускаюсь на живот, чтобы немного передохнуть. Начинает болеть грудь и затылок, оттого что все время приходится вытягивать шею. Ноги сводит судорогой. Поворачиваюсь на бок, чтобы дать отдых затекшим мускулам. В это время возвращается сержант.
— Сержант, а что мы будем делать, когда настанет ночь?
— Ждать.
— А смены не будет?
— Нет.
— А если кто—то вдруг заснет?
— Я его пристрелю.
— Что же, так сразу и расстрел?
— Да, так сразу, — говорит сержант, поправляя фуражку. — Если кто—то из нас заснет, они смогут улизнуть. Подойдут без шума и попытаются проскочить.
— А может, они знают, что мы здесь?
— Может, и знают.
— И потому—то они до сих пор не показываются, а?
— Может, и так.
— Нет, так оно и есть, ведь мы залегли здесь давно. По времени они должны были уже пересечь поле.
— С ними две женщины, и быстро идти они не смогут.
— А сколько их, сержант?
— Пассажиры самолета сказали, человек пять—шесть.
— Да—а–а…
Постепенно все вокруг теряет конкретные очертания, расплывается. Замирают стебли сахарного тростника и высокой травы, растущей вдоль узкой тропинки. Просыпаются сверчки, оглашая округу своим стрекотанием. И вот уже начинается лягушачий концерт.
Совсем стемнело. Появились первые звезды. Вижу, как одна из них скользит вниз по небосклону и исчезает за колышущейся чертой горизонта, образуемой тростником и полоской неба. Вдруг из зарослей доносится настораживающий шорох — скорее всего, треск придавливаемой соломы. Я ложусь на живот и подтягиваю к себе винтовку. Приклад упирается мне в плечо. Моя левая рука вытянута и удерживает винтовку за ложе, правая — на затворе. Я сдерживаю дыхание и пытаюсь что—нибудь разглядеть в кромешной темноте, но уже в двух шагах ничего не видно. Вот шорох прекратился. Я перевожу дыхание, правой рукой нащупываю подсумок. Порыв ветра проносится над зарослями и приводит их в движение, отчего они издают звук, похожий на шум дождя.
И снова слышится шорох соломы. В зарослях тростника что—то шевелится. Я готов выстрелить, но сдерживаюсь: щелчок затвора может меня выдать. Сильно бьется сердце. Каждой клеточкой тела я чувствую твердую, шероховатую поверхность земли.
А шорох соломы слышится все ближе. Вот он внезапно прекращается. Впереди перешептываются. Звуки стелются по земле. Я приподнимаюсь, но ничего не вижу. Прекратился и шепот.
Сухой щелчок заряжаемой винтовки заставляет меня повернуть голову направо. И в тот же миг прямо передо мной возникает какой—то шум, возня.
— Стой! — слышится справа. — Стой!
Огромные тени надвигаются на меня. Я заряжаю винтовку и кричу:
— Стой, кому говорят, стой!
Я стреляю один раз, другой. Трассирующая пуля прочерчивает отсвечивающую желтым прямую линию. Различаю несколько похожих на кули силуэтов, мелькающих впереди. Справа от меня тоже стреляет милисьяно. Кто—то вскрикивает и падает. Теперь огонь открывают все милисьянос. А в отсвете трассирующих пуль четко различимы согнувшиеся фигуры бегущих. Внезапно на них падают два ярких луча, и они замирают как вкопанные. Опять раздается крик и просьба прекратить огонь.
Роман «Царство земное» рассказывает о революции на Гаити в конце 18-го – начале 19 века и мифологической стихии, присущей сознанию негров. В нем Карпентьер открывает «чудесную реальность» Латинской Америки, подлинный мир народной жизни, где чудо порождается на каждом шагу мифологизированным сознанием народа. И эта народная фантастика, хранящая тепло родового бытия, красоту и гармонию народного идеала, противостоит вымороченному и бесплодному «чуду», порожденному сознанием, бегущим в иррациональный хаос.
Опубликовано в журнале «Cuba Socialista» , № 25, septiembre de 1963.Перевод с испанского и комментарий Александра ТарасоваОпубликовано (с редакционными изменениями) в книге Че Гевара Э. Статьи. Выступления. Письма. М.: Культурная Революция, 2006.
"Эпизоды революционной войны", впервые переведенные на русский язык, не только помогают понять важные исторические аспекты выдающегося явления нашего времени - кубинской революции, особенно ее военные аспекты, связанные со становлением и развитием Повстанческой армии, но и будят высокие гражданские чувства, заставляют глубже задуматься над ролью и предназначением человеческой личности в современном сложном и бурном мире.
Труд знаменитого левака де ла Серна, в котором он обобщает свой опыт партизанской войны – как в качестве «вольного стрелка» в небольших отрядах по всей Латинской Америке так и в качестве командира крупного партизанского соединения во время Кубинской революции. Книга сия ценна тем, что написана через 15 лет после окончания Второй Мировой войны, в которое партизанское движение во всех его формах было представлено шире, чем когда бы то ни было в истории Человечества, т.е. Гевара творчески осмыслил доступный ему опыт партизанской борьбы в 1939—1945 и прибавил к этому практические выводы о партизанской борьбе в состоянии мира.
Сборник включает в себя наиболее значительные рассказы кубинских писателей XX века. В них показаны тяжелое прошлое, героическая революционная борьба нескольких поколений кубинцев за свое социальное и национальное освобождение, сегодняшний день республики.
Повесть «Концерт барокко» — одно из самых блистательных произведений Карпентьера, обобщающее новое видение истории и новое ощущение времени. Название произведения составлено из основных понятий карпентьеровской теории: концерт — это музыкально-театральное действо на сюжет Истории; барокко — это, как говорил Карпентьер, «способ преобразования материи», то есть форма реализации и художественного воплощения Истории. Герои являются символами-масками культур (Хозяин — Мексика, Слуга, негр Филомено, — Куба), а их путешествие из Мексики через Гавану в Европу воплощает развитие во времени человеческой культуры, увиденной с «американской» и теперь уже универсальной точки зрения.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».
Эта книга рассказывает о событиях 1942–1945 годов, происходивших на северо-востоке нашей страны. Там, между Сибирью и Аляской работала воздушная трасса, соединяющая два материка, две союзнические державы Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. По ней в соответствии с договором о Ленд-Лизе перегонялись американские самолёты для Восточного фронта. На самолётах, от сильных морозов, доходивших до 60–65 градусов по Цельсию, трескались резиновые шланги, жидкость в гидравлических системах превращалась в желе, пломбируя трубопроводы.
Из этой книги читатель узнает о жизни и боевых делах Героя Советского Союза Г. Н. Ковтунова.С большим знанием дела рассказывает автор о трудной, но почетной профессии артиллериста, о сражениях под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии.Читатель познакомится с соратниками Ковтунова — мужественными советскими воинами.Образ положительного героя — простого советского человека, горячего патриота своей Родины — главное, что привлечет читателя к этой книге.
Книга – память о фотокорреспондентах газ. «Правда» Михаиле Михайловиче и Марии Ивановне Калашниковых. Михаил Михайлович – профессиональный фотокорреспондент, автор снимков важных политических событий 1930-х годов. В годы Великой Отечественной войны выполнял оперативные задания редакции сначала на Западном, затем на других фронтах. В книге собраны архивные фотоматериалы, воспоминания и письма. В тексте книги приведен по датам перечень всех фотографий, сделанных и опубликованных в «Правде» в военное время (фронт, работа для фронта в тылу, съемки в Кремле)
В марте 2011 года началась беспрецедентная по своей циничности и наглости вооружённая агрессия западных стран во главе с Соединёнными Штатами против Ливии, которая велась под предлогом защиты мирного населения от «тирана» Каддафи. Авиация НАТО в течение девяти месяцев на глазах у всего мира выжигала ракетами и бомбами территорию суверенного государства. Военной операции в Джамахирии сопутствовала ожесточённая кампания в западных СМИ по «промыванию мозгов» населения не только арабских стран, но и всего мира, подкуп и политический шантаж.
«Я должен был защищать Отечество…» Эти слова вполне мог сказать лейтенант Игорь Каретников — один из участников обороны окружённого кольцом блокады Ленинграда. Мог их произнести и прапорщик Батманов, не деливший дела на «пограничные» и «непограничные», без раздумий вставший на пути опасных негодяев, для которых слова «Родина», «Отечество» — пустой звук… Героические судьбы российских офицеров в произведениях признанного мастера отечественной остросюжетной прозы!