В горах Таврии - [4]

В большом светлом зале нас ждали члены бюро, представитель областного комитета партии.

Секретарь райкома Борис Иванович Герасимов открыл внеочередное заседание. Герасимов — кадровый путиловец — пользовался у ялтинских коммунистов большим уважением. Все мы с тревогой ждали: что-то скажет нам Борис Иванович.

— Товарищи, фашистские войска подошли к Перекопу, — тихо начал Герасимов. — На севере Крыма идут тяжелые бои. Наши войска хорошо дерутся, но положение сложное. У врага много танков, авиации, за его плечами двухлетний опыт современной войны. Военная обстановка требует создания базы для партизанского движения и формирования боевых групп будущих отрядов. Истребительные батальоны, — Герасимов повернулся к нам, — становятся ядром организации партизанской борьбы на Крымском полуострове.

На совещании нам было предложено сформировать из состава истребительного батальона третью партизанскую группу Ялтинского отряда.

Мы с Поздняковым вышли на набережную. За парапетом пенилось и клокотало море. У мола двухтрубный корабль, гремя цепями, пришвартовался к гладкому, как каток, причалу.

Мы заметили следы боевой схватки корабля в море. Нам бросились в глаза разрушенные надпалубные сооружения, пробитые осколками шлюпки, срезанный, как ножом, угол капитанского мостика…

Сутулясь от холода, мы прижались к сухой стене мола и не спускали глаз с судна. Оно было уже заякорено, но палуба еще пустовала, а едва слышимая команда неслась издалека, будто с самого мутного неба. Вскоре по трапам застучали кованые сапоги. Солдаты в касках и с автоматами бегом сошли на берег. Они оцепили прилегающий к пароходу участок…

— Выстраивают пленных, — шепнул мне комиссар.

Первая колонна пленных прошла мимо нас, за ней вторая, третья… Немцы, румыны, снова немцы. Мы жадно всматривались в пленных, нам хотелось проникнуть в их думы, понять их чувства, понять, что за люди очертя голову бросились на нашу землю. Пленные были похожи друг на друга: бледнолицые, с опущенным взглядом и неуверенной после морской качки походкой. Что-то жалкое было в их облике, и было очень трудно представить, что именно они штурмовали Одессу и что вот такие же рвутся через Перекоп.

Обезоруженные солдаты все шли и шли. От их однообразного постылого вида становилось не по себе. Мы поспешили к машине.

Ехали с потушенными фарами, но Семенов, опытный горный шофер, вел машину быстро. Далеко в море мигали сигнальные огни сторожевых катеров, а над всем уснувшим побережьем гулял теплый ветер и стояла тревожная тишина.

Несмотря на поздний час, батальон не спал, люди забросали нас вопросами:

— Правда, что противник у Перекопа?

— Что делается в Одессе?

— Надо ли эвакуировать семьи?

В бывшей столовой санатория летчиков комиссар Поздняков собрал коммунистов. Он доложил обстановку и информировал товарищей о решении бюро райкома.

Двадцать восемь коммунистов тотчас заявили о желании вступить в партизанский отряд.

Последним к комиссару подошел Яков Пархоменко, директор алупкинского ресторана. Пархоменко когда-то служил в Красной Армии, с первых дней войны рвался на фронт, но тяжелая болезнь держала его в тылу. Он записался в истребительный батальон, ревностно выполнял свои обязанности, учил людей военному искусству.

— Яков, возьми обратно заявление, в партизаны не пойдешь, — решительно сказал ему Поздняков.

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь, почему? Болен — раз, дети — два, райком партии настаивает на твоей эвакуации — три.

— Это касается одного меня. Никто не запретит мне поступать так, как подсказывает совесть, — Пархоменко в упор посмотрел на комиссара.

— Иди, Яша, завтра потолкуем, — с сожалением сказал тот. — А в партизаны зачислять не будем.

— И не зачисляйте, дорогу сам найду, — круто повернувшись, Пархоменко вышел, хлопнув дверью.

Поздняков помолчал, снял очки, улыбнулся:

— Горяч! Хороший командир, душа-человек, жаль, больной… Пока надо поручить ему подготовку партизанской группы. Пусть базирует продовольствие. Он это сделает лучше других.

Шли дни. Все ожесточеннее становились бои за Крым. Над побережьем летали фашистские пикировщики, бомбили тихие курортные поселки.

По горным дорогам шли машины. Они везли в лес продовольствие, взрывчатку. Создавалась материальная база партизанского движения. Действовал Центральный штаб во главе с командующим всем партизанским движением Крыма Алексеем Васильевичем Мокроусовым. (Мокроусов еще в 1920 году успешно руководил партизанскими отрядами в тылу барона Врангеля.)

К концу октября 1941 года Крымский обком партии выделил более двух тысяч коммунистов в состав двадцати семи партизанских отрядов.

…С первыми проблесками зари мы подъехали к баракам ветросиловой станции.

Вокруг теснились лысые безлюдные горы, чуть накрапывал дождь. У дверей бараков топтались часовые, в кухне батальонный повар гремел посудой.

Меня встретил дежурный, отрапортовал:

— Товарищ старший лейтенант, вас Ялта — к телефону.

Несмотря на ранний час, в телефонной трубке слышится голос секретаря райкома:

— Взрывчатку доставил? — спрашивает Герасимов.

— Так точно!

— Кто, кроме тебя, участвовал?

— Шофер Семенов.

— А как с мостом?

— У Обремского все готово.